Жизнь в искусстве

Жизнь в искусстве

Алексей Андреев

Всех рано или поздно настигает проклятый вопрос «Где взять денег?» – и служителей Мельпомены тоже. А вот решения их могут быть не то чтобы сильно оригинальные, но уж точно нестандартные…

В оперном театре шло производственное совещание. Решался самый главный вопрос – тот же, что стоял и перед всей страной – где взять денег?

– Таким образом, – закончил свое вступительное слово директор театра, – если мы срочно что-нибудь не придумаем, то через месяц прогорим окончательно.

– Помещения надо сдавать, – тут же отреагировала уборщица Аделаида Степановна, – а то всюду ходют, ходют, а мне убирай.

– Уже полтеатра в аренду сдали, – запротестовала хористка Семенова, – загримироваться негде.

– Знаем мы, как вы там гримируетесь. – Аделаида Степановна с откровенным намеком смерила взглядом Семенову и директора. – Как ни зайдешь после спектакля – всюду следы оргий. Стыдно сказать, что иногда нахожу. СПИДа на вас нет, бесстыдники!

– А вы видели, видели? – вступилась за подругу хористка Хазиева.

– А мне и смотреть не надо. И так знаю.

– Ну хватит, – покосившись на жену – примадонну Вербную, – торопливо вмешался директор. – Какие еще есть предложения?

– Электричество экономить надо, – подал голос электрик. – А то всюду свет, понимаешь.

– Где всюду?! – воскликнул вторая скрипка Силкин. – У нас одна лампочка на три пюпитра. Друг к другу бегаем ноты смотреть.

– На память надо ноты свои знать, а не подглядывать, – с вызовом ответил электрик. – Что я вам эти лампочки рожу, что ли? Не успеешь новую вкрутить – глядь, уже нет.

– Зрители воруют и эти, фирмачи, которым мы помещения сдаем, – поспешно сказал бас Изюмов, обремененный большой квартирой с несколькими внушительными хрустальными люстрами.

– Ага, – ехидно кивнул электрик, – особенно из вашей гримерной.

Изюмов яростно вобрал в себя воздух, но тут пронзительным голосом заговорила билетерша Фокина.

– На костюмах надо экономить. А то понашьют себе платьев, а у нас униформа лет десять не меняна. Матерьялу-то скоко на кажную спектаклю уходит – страсть!

Труппа, приспособившаяся в последнее время использовать театральный гардероб в личных целях, возмущенно загудела.

– Спектаклю… Деревня… Понимала бы что…

– А мы теперь все равные, – легко перекрыла гул Фокина. – Я тоже эта… пайщица, имею право сказать.