Все лгут

– Он не разговаривает с незнакомцами, – пояснила я. – Ничего личного.

– Но попробовать мы можем?

Я отправилась в гостиную, чтобы привести Винсента.

– Ясмин кто-то обидел? – едва увидев меня, тут же снова спросил он. Не знаю, слышал ли он наш разговор или просто чувствовал, что что-то не так.

– Не знаю, – ответила я, потому что в самом деле не знала, что ему сказать. Мне не хотелось тревожить его без повода – мальчик довольно сильно привязался к Ясмин. Но и лгать мне не хотелось.

– Почему полиция снова здесь?

– Если Ясмин кто-то обидел, они его найдут.

Винсент немного подумал, но потом снова заговорил:

– А что полиция сделает с обидчиком?

– Таких людей сажают в тюрьму.

Тишина. Винсент украдкой скосил глаза на экран телевизора и скорчил рожу.

– На сколько? – тихо спросил он.

– Что ты имеешь в виду?

– На сколько сажают в тюрьму?

Я сделала глубокий вдох. Вопрос был странным, но Винсент всегда размышлял нестандартно. А его вопросы – Господь свидетель, их было множество – периодически заставляли меня понервничать.

– Если кто-то обидел Ясмин, он, вне всяких сомнений, проведет в тюрьме всю жизнь, – ответила я и взяла сына за руку.

Он нехотя проследовал в кухню, держась за мою руку, но взглядом никак не отпуская экран телевизора.

– Ну здравствуй, – заговорила Анн-Бритт, когда мы уселись. – Я из полиции, помогаю искать Ясмин. Хочу задать тебе несколько вопросов.

Винсент ничего не ответил.

Анн-Бритт терпеливо подождала какое-то время, но потом решила продолжить.

– Ты помнишь, чем вы с Самиром занимались вчера вечером?

Винсент принялся раскачиваться на стуле взад-вперед, не поднимая взгляда от поверхности стола.

– Вы круто проводили время? Может быть, телик смотрели?

Молчание в ответ.

– Помнишь, что вы ели?

Тишина.

Так мы просидели довольно долго, слушая молчание Винсента, которое могло длиться днями, неделями, да что уж там – месяцами. Вот только Анн-Бритт это было невдомек. По ее лицу было понятно, что она удивлена, возможно, разочарована, и я покривила бы душой, сказав, что это не принесло мне удовлетворения.

«Ты чужая, – подумала я, – а чужакам у нас веры нет».

4

«Ясмин» по-арабски – цветок, только Ясмин ничем на цветок не походила. Сама по себе она была потрясающе красива: худая, с длинными черными волосами и раскосыми зелеными глазами. Рот широкий, улыбка заразительная. На очаровательном носике – крапинки веснушек.