Бесиарий

Но традицией это не стало даже после того, как Вова пригласил кучу народу на свою днюху, и мы вечер и ночь отрывались – я и не думала, что мне понравится тусить с кучей народу, да ещё ночью, когда спать хочется, а было чудесно.

В группе – точнее, в двух, всего человек 50, но мы больше чувствовали разделение по языкам, потому что все лекции сидели вместе, а делились только на семинары, и то не всегда, – мы почему-то стали дружить внешне похожими парами и тройками. Мы с Доминикой были полтора метра ростом, с вылеченными врождёнными болезнями в анамнезе, не толстые, но и не стройные.

Вероника, ещё ниже меня, но вдвое худее, дружила с такой же худой (хоть и повыше) Аллой. Дружили и изучали португальский две самые высокие девочки в группе. Везде ходили вместе две классные черноволосые девчонки со среднеазиатскими фамилиями, две типичные русоволосые беларуски абсолютно одинакового роста и два футбольных фаната из нашей французской группы.

На перемене я по какому-то поводу, не задумываясь, сказала, что нужно будет «что-то придумбомать».

– Ты тоже читала книгу про Калинку? – спросила Доминика. И мы заржали. Надо же, кто-то эту книгу ещё знает…

Она потом вспомнила, что первой фразой, которую она от меня услышала, было тоскливое: «Что, опять?!» – на известие о том, что мы будем проходить Попову-Казакову. «Vous la connaissez par coeur?» – сочувственно спросил француз. – «Pas par coeur, mais quand m?me», – ответила я, и Доминика поняла, что язык я знаю и со мной надо познакомиться.

Оказалось, что в разные годы в разных школах разных городов у нас вела одна и та же француженка. Страшная и умнейшая женщина ещё ниже нас ростом и вдвое шире, которая орала на учеников, рвала неряшливо исписанные тетрадки, давала сложные тексты и однажды выгнала всех нас с урока, потому что никто не откликнулся на её брошенный в пространство призыв вытереть доску. Сижу, повторяю глаголы, нервничаю, что не всё помню, и вдруг:

– Пошли вон! Все пошли вон!

Мы шатались по школе неделю, потому что нас не пускали ни наша, ни вторая учительница, классуха рекомендовала извиниться, мы извинились, но нам снова сказали идти вон.

И только через несколько дней нас приняли обратно. Теперь мне интересно, что по этому поводу говорили директор и завучи, если были в курсе, и что им отвечала наша мадам. Мы с Доминикой эту учительницу обожали, потому что благодаря ей знали язык. На уровне пусть и не носителей, но разносчиков.