Комната девственницы

Комната девственницы

Кара Колтер

Любовный роман – Harlequin #60

Они встретились перед самым Рождеством – два незнакомых человека, переживающих не самые лучшие времена. Но если в Райдере уже не осталось никакой надежды на счастье, то Эмма продолжала верить в чудо, которое непременно должно случиться в эту волшебную пору…

Кара Колтер

Комната девственницы

Глава 1

Двадцать два галлона горячего шоколада. Десять галлонов глинтвейна. Четыреста шестьдесят два – с ума сойти! – рождественских пирога.

И ноль гостей…

Метель, завывающая за окнами пансиона «Белый пруд», только сегодня утром получившего от Эммы Уайт новое, рождественское, название, была, по словам радиоведущего, сопоставима с большим ледовым штормом тысяча девятьсот девяносто восьмого года, принесшего хаос в эту часть атлантической Канады, не говоря уже про Квебек, Онтарио, Нью-Йорк и Новую Англию. Прогноз погоды означал, что Рождество почти наверняка будет испорчено.

– Как всегда, – пробурчала себе под нос Эмма, и ее голос эхом отозвался от стен пустого здания.

Несмотря на весело потрескивающий в камине огонь, празднично украшенную гостиную, ярко-красный колпак Санты и чудесный красный шерстяной свитер с вышитой впереди белой снежинкой, праздник был все равно испорчен.

Эмма словно приглашала маленькую девочку, какой она когда-то была, составить ей компанию. У той девочки были длинные вьющиеся темные волосы. Ее взгляд был устремлен на открытую коробку, в которой лежала кукла с неровно подстриженными волосами и пятном от синих чернил на лице.

Эта кукла не могла быть Кларой – той, которую Эмма жаждала получить на Рождество, о чем она и шепнула Санте. Скорее всего, эта кукла прежде принадлежала какой-нибудь девочке, в доме которой убиралась ее мать…

«Не вспоминай», – посоветовала себе Эмма, но по какой-то непонятной причине призрак маленькой девочки продолжал напоминать ей о том, как она притворялась счастливой ради матери.

Линелль, ее мать, наконец-то согласилась при ехать к ней на Рождество! Эмме так хотелось показать ей дом, в котором она сделала небольшой ремонт и в котором Линелль жила до шестнадцати лет.

С тех пор мама сюда не приезжала, не приехала даже тогда, когда умерла ее собственная мать, бабушка Эммы.

Эмма старалась не думать о том, что по телефону в голосе ее матери скорее слышались нотки человека, которого лишили права выбора, а не радость от встречи Рождества в доме ее детства.