Имя палача

Когда на улицах ваших городов не останется нищих, вы тоже перестанете воевать. Просто, чтобы не осталось нищих, нужно научиться уважать друг друга. Путь долог… и не все могут его выбрать.

– Но тем не менее Ловчие были здесь, и вам об этом известно. Я не стану говорить о том, насколько вредны или же незаконны были их действия, – есть свидетельства, что они проводили жестокие эксперименты над людьми, – но дело в том, что они, похоже, кому-то очень и очень мешали. Одна из групп Ловчих была уничтожена Карающей Матерью.

– Ривилин?!

На щеках господина Итто выступили и тут же пропали серые пятна. Быстро выпив чашку вина, он поднял на Маттера слабо светящиеся глаза с расширившимися зрачками:

– Раз вы говорите об этом, вы наверняка уверены в своих словах, не так ли?

– Разумеется, – пожал плечами князь. – Но это еще не все, что я хотел вам рассказать. В той битве Ловчие смогли достойно ответить, и Мать потеряла свору своих монков – вы, конечно же, знаете, о чем идет речь, – и, насколько я понимаю, уже не могла оставить планету.

Ее сопровождали люди, они, по всей видимости, тоже сражались на ее стороне… С этими людьми убийца отправилась куда-то на Север, на острова, позже ставшие пеллийским Югом, и там умерла. А следовавшие за ней адепты провозгласили ее богиней. Довольно зловещей богиней, кстати. Пеллийские боги, как правило, добры и сострадательны, тогда как Секех – так ее прозвали – склонна скорее карать, нежели миловать. Недавно дела мои сложились так, что мне пришлось оказаться лицом к лицу с наиболее древним изваянием этой богини, и я был поражен до глубины души. Слушайте меня, господин Итто, мне кажется, дело это касается не только меня!..

И Маттер подробно, не упуская ни одной важной детали, рассказал Смотрителю Торга о Даглане и вообще обо всех событиях той ночи, когда он чуть не погиб в подземелье на острове Тар. Единственное, о чем князь почел за благо умолчать, был странный треугольник, который он увидел в последние секунды перед тем, как рухнуть в шахту под каменным креслом.

Он сам не знал, почему ему не хотелось говорить об этом, в глубине подсознания ускоренился какой-то страх, давящий и властно требующий забыть увиденное. Логического объяснения этот страх не имел, но избавиться от него не удавалось.

Итто выслушал своего гостя без всяких эмоций. Когда Маттер наконец закончил, он снова наполнил чашки вином и коротко вздохнул:

– О проклятых ривилин долго ничего не было слышно.