Виззарий

Не было гарантий, что все пройдет гладко. И неизвестно было, что ожидается дальше. В тяжелых размышлениях человек оделся и отправился на работу.

Прошел этот день, и следующий.

Прошла почти неделя.

Рано утром в понедельник на смарт-браслет прилетело сообщение из института.

Человека известили, что первый этап тестирования пройден успешно и приглашали на следующую стадию отбора.

Сердце учащенно забилось. Человек нервно заходил по крохотной комнатке. В какой-то момент сел у окна, попытался успокоиться. Отпил уже успевший остыть чай из кружки.

Затем упер локти в стол, прижал сложенные вместе ладони к губам и уперся остекленевшим взглядом в серые обшарпанные многоэтажки, что торчали хаотичным частоколом через дорогу. В этот момент он был больше похож на робота, у которого началось форматирование жесткого диска.

Он даже не заметил, как начал нервно мять руки и похрустывать пальцами обеих рук.

Наконец что-то созрело в его голове. Человек громко выдохнул и, хлопнув ладонями по коленям, встал и быстро собравшись, покинул комнату.

Уже через полчаса он был на работе. Да, он практически бежал в сторону заводского цеха и подвала, где находился офис.

Человек подал заявление на увольнение по собственному желанию. Примерно через сорок минут он уже подписал все необходимые бумаги, получил микроскопический расчет и покинул офис.

Сразу с бывшего места работы человек отправился в таинственный институт.

Прошел стандартную проверку в вестибюле, получил маршрутизатор и сразу направился в лабораторию.

Константина Витальевича он к своему большому разочарованию в этот день не увидел ни разу.

Остаток этого дня и три следующих вокруг человека, словно муравьи, возились лишь лаборанты.

Он даже не понимал, что происходит вокруг, что делают эти ученые.

К нему подсоединяли десятки датчиков, обматывали кучей проводов. Пару раз тыкали довольно болезненные иглы в предплечье и тыльную часть ладони.

Так прошел очередной серый месяц буднично, безразлично. Человек запомнил только два момента за месяц.

Это две прогулки, одна в центральный парк и вторая, довольно тяжелая морально, к родным в колумбарий. По-крайней мере к ячейкам с металлическими именными табличками, в которых должен был храниться прах близких.

Там он два часа рассказывал отцу, матери и сестрам о своих новых планах. Рассказал ио заветной мечте, которую решился во что бы то ни стало осуществить и извинялся, что в ближайшем будущем он, скорее всего, их покинет.