Цена рока

Кажется, с таким наглым впихиванием себя в местный контингент она перестаралась. Но ведь трансляция ещё идёт. Терять лицо перед подписчиками нельзя ни в коем случае. Вернув себя в кадр, она фальшивым ластиком стёрла с раскрашенной мордашки весь шок и состроила утиные губки, размалёванные для такого дела матовой розовой помадой.

– Как видите, дорогие, мужчины тут не отличаются вежливостью, – тонкий голосок на секунду высоко мякнул от страха. – А барная стойка не отличается чистотой, – камера захватила в кадр стопку с пролитым содержимым, на что Мэй гневно зашипела:

– Я сейчас тебя языком это вылизать заставлю, тупая блядь.

Встала и пошла нахуй из моего бара!

– Та-а-ак, а вот мы и знакомимся с владелицей заведения, – подхватила Сью, но в затылке уже тревожно бился инстинкт. Пора валить. Зря это было. Только как бы свернуть всё поудачней, чтобы не прослыть трусихой? Ладошки взмокли, грозя «Айфону» выскользнуть из пальцев.

Скрипнули несколько стульев.

Так оглушающе, что пульс застучал где-то в горле. Встав со своих мест, латинос и амбал в кожаной куртке медленно подбирались к стойке. Им в след раздался одобрительный гул и свист, а одна из проституток заботливо посоветовала:

– Деточка, беги!

– Поздняк метаться, соплячка, – пробасил амбал. Ему оставалось полшага до Сью, и она тихонько сползла со стула на подгибающихся ногах. Мужик был выше неё раза в два, а вдоль небритой щеки у него шёл глубокий кривой рубец шрама.

Урод уродом. – Как поделим, Хос? Ни рожи, ни сисек, но на раз всем должно хватить. Чтоб неповадно было, – он хищно ухмыльнулся, сверкнув парой железных зубов в свете тусклых ламп.

Треньк. В повисшей было тишине кто-то провёл по гитарным струнам, и все присутствующие в недоумении уставились на помост. Треньк. Музыкант поднялся, на секунду встречаясь взглядом со Сьюзен. Она моргнула первой: в агатово-серых глазах была только смертельная усталость и неудовольствие.

Словно его раздражал сам факт, что из-за стычки он потерял возможность играть, и публика «ушла на сторону».

И Сью почти угадала. Кейду по большей части всегда было глубоко плевать, что происходит вокруг. Слушает ли его кто-то или нет, разницы никакой. Мэй одинаково кинет ему в конце ночи пару баксов. Но эта тёмненькая блоха в дорогой одежде светила бельмом в глазу, и не только ему. А уж когда начала снимать всё на телефон… Нашла, что снимать.