Мамка

Когда мы наклюкались окончательно, он сообщил, что в конце мая отправляется в очередной «трип» и возьмет меня с собой, сбросит по дороге в одной деревне, где живет какая-то дореволюционная секта, и народ еще не забыл, как пишется буква «ять»: «Представляешь, мужики там – во всю стену! Бабы – словно с икон сошли! И вокруг один только лес, поля и облака. Как раз для тебя!»

Собственно, май уже кончался. Я не очень хорошо помню, как наша совместная пьянка переместилась из всех тех квартир, где мы ночевали, в поезд, из поезда – в чей-то пикап.

Впрочем, где-то за Байкалом мой Дерсу Узала протрезвел, одел куртку не то лесника, не то пожарника, и превратился в местного авторитета. В конце концов, он действительно довез меня до какой-то отшельнической деревни и сдал с рук на руки своим знакомым.

Это был действительно град Китеж. В ложбинке между двумя холмами без всякого порядка разметались дюжины две кряжистых бревенчатых срубов. Мужики были действительно «во всю стену», бабы своими аскетичными лицами и худобой напоминали иконописных великомучениц.

Днем на улице невозможно увидеть человека – все в поле, и даже собачий брёх словно доносился не с обнесенных глухими заборами дворов, а сваливался прямо с неба.

С утра я брала мольберт и шла в первобытном холщёвом сарафане за околицу, в жужжащее пчелами гречишное поле – рисовать пейзажи. Собственно, больше мне заняться было и ничем. В деревне не существовало ни церкви, ни клуба, ни даже электричества. Днем она была абсолютно безжизненна, и даже по вечерам большая часть населения сидела за своими высокими заборами: мужики тюкали топорами или возились с кожами, бабы пряли на деревянных рамах или вязали, детишки путались у них под ногами.

На третий день меня охватила откровенная скука, но деваться было некуда: автобус сюда не ходил, самолет – не летал, до ближайшего рельса было километров семьсот, а мой покровитель обещал забрать меня только в середине сентября, когда будет возвращаться из «трипа».

Кроме того, к концу второй недели такого образа жизни мне элементарно захотелось мужчину: я была здоровой, вполне справной девушкой, успевшей, к тому же, побывать замужем, и воздержание оказалось мне совсем не по нутру.

Но и с «шурами-мурами» дела здесь обстояли не ахти как: из-за патологической замкнутости местного населения единственными представителями мужского пола в пределах досягаемости были хозяин дома, в котором я жила, и его сын.