Окулист

Вскоре Кевин стал бесстрашно таскать еду из моих рук, а иногда просто садился рядом, замирал, поглядывая вдаль, нам было здорово молчать вместе и греться под лучами ласкового солнца. Мы подружились, боль от потери Марджори будто немного сгладилась и отступила на несколько шагов. Это позволило насладиться каникулами и общением с бельчонком. Но я не забывал о ней ни на секунду, господи… нет! План мести оставался в голове, даже когда я спал, и ничего не могло изменить моих намерений. В этом году я позволил себе расслабиться и ненадолго забыться…

Моя мать поспособствовала этому! Она почти не издевалась, почти не била меня, почти никогда не появлялась в моей комнате… На какое-то время я даже забыл её тяжёлый смрадный запах.

Шлейф чего-то скисшего, вперемежку с грязным бельём и немытыми гениталиями, это существо (мама) будто выпало из моего мира, исчезла. Я всё ещё боялся её, но именно тогда мои ночные кошмары стали слабее, возможно потому что я к ним привык… ведь люди ко всему привыкают… А может быть, я стал чуточку взрослее. В любом случае ночные сновидения были уже не столь пугающие и мокрые лужи по утрам наконец-то прекратились!

Чёрт побери, это было счастливое время! Я ничего не просил у жизни! Мне просто хотелось думать, что я нормальный мальчишка, а не загнанное в угол, затравленное обществом ничтожество.

– Я мальчик! Ребёнок! Позвольте мне быть счастливым… – иногда кричал мой внутренний голос… В такие моменты предательские слёзы подступали к глотке, не давая вздохнуть.

Позже я научился не плакать! А пока мог себе это позволить, ведь на тот момент мне было всего лишь 10 лет. От постоянного недоедания я был худой, маленький и жалкий. Мне даже стало казаться, что я вообще никогда не выросту, так и останусь скелетообразным карликом с грустными глазами. Только когда я вспоминал о Марджори, чувствовал себя сильнее сильного, и эта невиданная сила растекалась во мне, заполняя каждый уголок моего существа! Чем дольше я думал о ней и чем больше, детальнее прорабатывал план мести, тем ужаснее болела моя голова.

В такие моменты, тот, кто поселился внутри меня не живой и не мёртвый, злой сгусток чего-то ужасного, начинал беспокойно шевелиться, скрестись по моей плоти своей когтистой лапой. Он рычал от нервного нетерпения, и чаще всего это заканчивалось обмороком, всё же иногда удавалось его утихомирить и тогда меня просто рвало какой-то серой жижей! Но сразу после избавления становилось легче.