Завтра не наступит никогда

Он просто про меня забыл, выкинул как вещь, у которой кончился срок годности. А это осознавать всего больнее. Я понимаю, что одержима им, но ничего не могу с собой поделать.

Я тихо заплакала.

– А теперь, когда я выйду отсюда, я все равно не смогу начать новую жизнь. Я побоюсь начать что-либо. Боюсь того, что когда-нибудь он снова придет и попросит о чем-то, а я, все бросив, побегу выполнять его поручение. Знаешь, мне даже кажется, что я хочу этого. Хочу, чтобы сегодня он был первым кого я увижу на свободе. Хочу снова быть с ним.

Хотя нет, не так. Никто не может быть с ним, он всегда один. А я хочу быть просто рядом.

– Да, подруга, – протянула Зинка, выслушав мое, теперь уже казавшееся смешным, откровение. – Ну ты и попала!

– Это точно, – согласилась я.

– Неужели никогда не хотелось убить его? – задала она глупый вопрос, по крайней мере, мне он показался таковым.

– Убить его, значит убить себя, – честно ответила я, на что Зинка просто опустила глаза и замолчала.

Не знаю, сколько мы вот так сидели в тишине, наверное, немного.

Поднимать заключенных никто не спешил, значит, было еще время…

Время для чего?

Да ни для чего. Просто мне нравилось сидеть вот так и думать ни о чем, казалось, что время и вовсе остановилось, но это было не так.

– Климова, на выход! – пробасила мужеподобная привратница.

Мария Александровна, которую все за глаза называли «наша стража», была на редкость строгой и вредной бабой. Заключенных за людей она вообще не считала. Мы были для нее чем-то вроде грязи, к которой не только прикасаться, но и смотреть противно.

Но в то же время жизнь она здесь никому не портила, и все свои обязанности выполняла строго как положено.

– Вот и все, – сказала я дрожащим голосом и обняла Зинку. – Прощай, подруга.

– Удачи тебе. Может, свидимся еще, – предположила она, – на воле.

– Даст Бог и свидимся, – прошептала я и резко отпрянула.

Было по-своему больно и тоскливо. Глупо, конечно, грустить, но за эти годы я привыкла быть здесь. Эта вонючая помойка стала моим домом, а Зинка моей семьей.

– Не смей нюни распускать, – неслось мне вдогонку.

Не буду! Не буду!

Глава 2

Когда я вышла за пределы тюрьмы, то увидела черный блестящий «Чероки», стоявший неподалеку. На душе стало неспокойно, а на лбу выступили капельки пота. Я глубоко вздохнула и двинулась с места.

– Эй! – донесся до меня мужской голос.

Я на минуту остановилась, но потом, так и не поворачиваясь, пошла дальше, ускорив свой шаг.