Боги умирают в полночь

Я все равно люблю тебя, и когда ты дома здесь все становится хорошо. Даже мама не плачет. Но если ты не хочешь говорить, то я тебе верю.

– Дэдико-дэдико, как же я жил без тебя столько лет? – сказал Гога, целуя меня в лоб.

В июле 2002 года поздно вечером к нам пришел Давид, он был весь в крови, дошел до кухни и рухнул на пол. Благо и мама и Гога были дома. Гога задрал рубашку Давида, и я увидела несколько ран от пуль на его животе. Изо рта Давида текла кровь. Они с Гогой о чем-то говорили по-грузински.

Потом Давид умер. Меня потрясло это происшествие. Никогда раньше не умирал кто-то из моих близких, потому что близких быть не должно, и привязываться ни к кому нельзя.

Мама кричала на Гогу, кричала, что и его убьют из-за того, что он влез в эти революционные дела, и теперь мы все под угрозой из-за него.

– Мы должны уехать, – говорила мама, чуть успокоившись, пока я плакала, прижимаясь к остывающему телу Давида. – Надо ехать, Вахтанг! Революции и так быть, все давно подготовлено, там и без тебя обойдутся.

А я без тебя не обойдусь! Ритка без тебя не обойдется! – мама начала плакать и бить кулаками Гогу по груди. – Я и так девять лет тебя из тюрьмы ждала! Ты не можешь сейчас просто помереть, слышишь меня? Мы должны уехать!

Гога обнял маму и растерянно смотрел на меня.

– Хорошо, мы уедем.

2

Мы уехали назад в Россию, и все вернулось на круги своя. Следующие пять лет мы прожили в бесконечном побеге, я все так же не понимала от кого и куда. Мы не были на одном месте больше полугода.

Спустя несколько лет для меня уже стало обыденностью, когда меня представляли в новой школе новому классу. Имена у меня тоже были новые.

– Дети, знакомьтесь, это Капустина Лена, наша новая ученица.

Дети, знакомьтесь, это Маслова Таня. Абрамцева Оля. Трифонова Наташа. Романова Рита, да, иногда я была под своим настоящим именем. Волкова Марина. Иванова Настя. Витюхина Лиля. И так далее. У меня была куча документов с разными именами.

Училась я все хуже, между школами много пропускала.

В пятом классе меня оставили на второй год, а один год я вообще в школу не ходила, так как мы семь месяцев скрывались в Бурятии.

В школе я вела себя обособленно, и всем казалась дикой, никто особо не стремился со мной общаться. По сути, я и была дикой. Единственным человеком, который всегда был готов поговорить со мной, сделать что-то вместе, придумать какое-то развлечение был Гога. Но постепенно и он отходил от меня.