Натюрморт с персиками

Я засовывал в нее пальцы и двигал ими в ней, и она крепко зажмуривалась от удовольствия. Ай… Ай…

О, это была очень горячая и чувственная женщина! Занимаясь с нею сексом, ощущал себя как во сне: ведь в жизни так хорошо быть не может, верно?

Когда уже невозможно было ее терзать, я прекратил свои ласки и вошел в нее. Она легонько затрепетала при этом, а я почувствовал, как мой пенис обволокло приятное влажное тепло ее лилейных шелковых тканей, сжимаясь и пульсируя, зажигая где-то под корой головного мозга крохотные звездочки и нажимая одновременно на все узлы, вызывающие удовольствие.

– Неет, – простонала она. Это конечно же вовсе не означало нет. На языке любовной экзальтации это означало “Да, возьми меня, черт подери, возьми!”

Я стал медленно двигаться в ней, а она сокращением интимных мышц сжимала мой член, и тогда я стал разгоняться в ней, туда и обратно…

– Уууфф, – выдохнула снова она. – Я с ума сейчас сойду.

Потом она подняла вверх ноги, – так ей нравилось больше, и одной рукой схватила меня за ягодицу, через каждое мгновение притягивая к себе и задавая ритм.

Так я трахал ее, пока не устал, потом мы поменялись, и она оказалась сверху, сдавливая мой член с боков и в то же время медленно опускаясь сверху. Еще. Еще, еще и еще раз.

– Ооохх, – вырвалось у нее тихо.

Тогда она задрожала и кончила, и тут же, не останавливаясь ни на секунду, стала продолжать, подняв вверх колени, так она двигалась на мне на корточках с искаженным от наслаждения лицом, и через пару минут кончила снова, вскрикнув напоследок, и упала рядом, тяжело дыша.

Тогда я повернул ее на спину и быстрыми движениями довел себя до исступления. Там, внутри, было все так же влажно и горячо, и хлюпало, и бурлило, а я глядел на ее лицо, на грудь, как она откинула руки, обнажив маленькие подмышки. Груди поднимались и опускались, я уже был на грани, и сам тяжело дышал, с трудом сдерживаясь. В конце концов я вышел из нее и извергнул струю белой кипящей спермы на так и просивший об этом животик, забрызгивая соски и утопив в клейкой жидкости пупок.

– Оу, – только и смогли сказать мои губы.

Кармен рассмеялась. Она сказала, что после рождения второго ребенка перенесла какое-то осложнение, и больше не сможет иметь детей, поэтому я могу кончать в нее сколько угодно.

Мы полежали вместе, обнявшись, затем я поднялся и принес туалетную бумагу, вытер ее, себя, подал стакан воды. Мы еще раз легли рядом друг с другом, молча, я гладил ее плечо, ее волосы, закрытые веки, нос.