Сердце призрака

 – Он задавал мне вопросы.

– Так, допустим, – я вывела ее в коридор. – Но ты же ему сказала, чтобы он игрался в своей песочнице?

На этих словах Чарли словно приросла ногами к скрипучему деревянному полу.

– У него есть своя песочница?

– Глупенькая, нет же. – Я наклонилась, чтобы заглянуть ей в глаза: – Так говорят, чтобы тебя оставили в покое.

– Значит, сейчас ты мне веришь, – сказала она, будто, произнесенные вслух, эти слова станут правдой. – Веришь, что он там. Зедок.

Она указала на дверной проем в конце длинного коридора.

Без включенного в коридоре и ванной света путь в спальню Чарли действительно выглядел жутко.

– Говорю же, Чессер, в твоей комнате никого нет, – я нажала на выключатель, и огромная хрустальная люстра, висевшая над парадной лестницей, зажглась золотистым светом. – Этот дом очень большой и старый, в таких местах всегда что-то шумит. – Однако когда я осознала, что точно так же мне частенько говорили взрослые, то поспешила исправиться. – Просто представь, что у нашего дома несварение, и он портит воздух.

Обычно такие шутки заставляли Чарли хохотать, но на этот раз она даже не улыбнулась. Я осторожно потянула ее дальше, но легче было бы сдвинуть с места наковальню.

– Внутри домов не должно быть других домов, – сказала она.

– Верно, – согласилась я.

– А в этом есть, – снова прошептала она, будто опасаясь, что нас могут подслушивать.

Я присела на корточки и спросила ее:

– Что на самом деле с тобой происходит, Чесс? Раньше ты никогда не просилась ночевать в моей комнате.

– Потому что раньше в моем шкафу никого не было.

Справедливое суждение.

– Давай мы вместе заглянем в твой шкаф, и я докажу тебе, что ты ошибаешься?

Чарли кивнула, глядя на меня своими огромными, как серебряный доллар, глазами.

Ее абсолютная серьезность и уверенность в том, что я с легкостью смогу справиться с ее воображаемым врагом, вызвали у меня улыбку.

Встав, я пошла в комнату Чарли и включила свет. Дверь шкафа была уже открыта, и его небольшое пространство ожидаемо пустовало.

В новом доме мы успели пожить только неделю, поэтому все наши вещи еще томились в чемоданах. Нам так надоело упаковывать вещи, даже не успев их до конца разобрать, что мы смирились с жизнью на чемоданах. А наш отец и вовсе порекомендовал отказаться от бестолкового хранения вещей в шкафу.

Ни одно место мы не могли по-настоящему назвать домом. По крайней мере, с тех пор, как родилась Чарли.