Гравюра

Проезжая часть упёрлась в одноэтажную ярко-голубую избушку толстых брёвен в три окна, убранных в резные наличники, как пышные барочные рамы. Над двухскатной крышей избы тонкой сигареткой стояла металлическая труба с обкуренной верхушкой, откуда густо валил чёрный дым, стелился по ветру и метался из стороны в сторону, как рыбёшка на мелководье от жадных рук.

Холодный воздух как духи пропитал вкусный дымный аромат. Захрустели рассыпающиеся поленья и ровно загудел огонь в печи. Он потянул на себя чугунную заслонку с барельефом двуглавого орла и увидел древний город в рождественских огнях, словно в иллюминации переливающийся голубыми оттенками пламени.

Свернул в узкий грязный проход между заборами, где вдвоём разойтись только боком, и уткнулся в поросший травой вал, вверх по которому косым шрамом уходила вытоптанная тропа, чётким пробором в свалявшихся давно не мытых волосах.

Поднимаясь, он наступил на пластиковый стакан, который резко и слишком громко захрустел под подошвой, как хлопали в тишине крылья голубей.

Вал не был высок, но он сбил дыхание, и, взобравшись на вершину, остановился, глубоко дыша, чувствуя, как прокатываются по горлу глотки плотного холодного воздуха. По гребню вала между миражом стен, возведённого двумя рядами тополей, шла дорожка. Вал расходился, а после соединялся в корпус судна. Во впадине, как двигатель на нижнем деке, прямо перед его лицом громоздился старый собор с высокой колокольней. Плоская боковая стена серой штукатурки, как с открытыми ликами иконными, в пятнах крупных кирпичей старинной кладки, аскетическую подлинность которых не воссоздаст никакая реставрация, несла скат крыши, а выше одинокая глава под зелёным куполом с крестом.

Справа, за деревьями, в дальнем углу кремля светилось костром в прозрачном осеннем лесу двухэтажное классическое здание, разделенное ровно посередине квадратным подъездом, поддержанным, как толпой просителей белыми коринфскими колоннами. Ярко-жёлтое, как свежая дыня здание, его белоснежные колонны, как чисто вымытые обнаженные тела, будто новая игрушка, забытая на старой садовой скамье, поросшей корой лишайника.

Он пошёл по асфальтовой дорожке, неровной и растрескавшейся, как короста засохшей крови на свежей ране, с выпирающими трубчатыми костями мокрых корней, и впереди за толстыми стволами увидел со спины чугунного гусара широко расставившего ноги в коротких сапогах, взмахнувшего саблей над кивером с высоким султаном.