Переход

Цветов сложил посуду, слушая бодрый голос сестры и неслышные ответы мамы: – А папа уже уехал? А Гриша спит? Ра-аньше меня-я вста-ал? Намного? Ого, что с ним? – Цветов улыбнулся, рассеянно посмотрел на руки, что резко повернули два крана, – палка тёплой воды воткнулась в тарелку из-под яичницы, брызги перелетели через ограду раковины, струя разбивалась о жирную тарелку, салютовала во все стороны горячими каплями, и размытая, бесформенными ручьями стекала по металлическим стенкам мойки, затопляя дно. Чувствуя тыльной стороной ладони приятно горячую воду, он стал щёткой быстро чистить тарелку.

Затем взял ёршик, из круглой деревянной ручки, с середины взорванный пучками розовой щетины, ловко вывернул внутренность чашки, сполоснул её снаружи, поставил вверх дном на красную решётку сушилки.

В большой комнате стрелки на часах, не доставали двух трёх минут до восьми. Гриша не спеша прошёл в свою комнату. Квартира была четырёхкомнатная; просторная гостиная, поменьше спальня родителей, две маленьких комнаты для Гриши и сестры Лены, что сейчас с мамой собиралась в школу.

В комнате Гриши, справа вдоль стены, высоким изголовьем под подоконником стояла кровать, в холмах постельного белья. Напротив неё, углом в угол стоял чёрный письменный стол. Над столом тремя ступенями к окну поднимались полки, заполненные книгами и учебниками. Между столом и кроватью провалился узкий проход. У подножья кровати засох кузнечик старого кресла. Над ямой в сиденье повис череп туманного стекла, светящийся мозгом, пронзённый золотым прутом из золотой опухоли на стене бордовых обоев.

Напротив, перед столом, стояла чёрная тумба-куб, с двумя половинками дверок. На квадратной площадке эбонитовая бомба магнитофона блестела отражённым светом. Перед тумбой и креслом, вдоль стен до двери, один напротив другого, стояли два шкафа. Один составили семь коричневых полок, до потолка заполнив стену книгами. Напротив светил бельмом абажура коричневый гардероб. Если бы дверцы гардероба распахнулись сами, как иногда с ними случалось от бессильной старости, то открылась бы полка, заполненная бельём и лёгкой одеждой; под ней висели, зацепившись пустыми головами вешалки с тощими телами свитеров, рубашек, и представительного тёмно-синего костюма.

Цветов прошёл семь шагов от двери до окна, снял с подоконника чёрный кожаный рюкзак, вздохнул, уложил тетради, английский словарь, в обложке британского флага, трудовой кодекс, роман Тургенева «Дворянское гнездо», чёрный зонт с окна.