Скрещенные кости

– Мерзкая пиратка! – провопила какая-то женщина; крик пронесся над толпой, рассекая шум глумления, как отточенный клинок.

Цилла повернула голову и посмотрела направо, ее здоровый глаз остановился на женщине с изможденным лицом – та оскалилась в ответ. Женщина стала пробираться сквозь толпу, следуя за солдатами, которые вели Циллу, то и дело толкая ее. В какой-то момент женщина остановилась, сняла туфлю и швырнула ею в Циллу – туфля больно ударила по щеке. Девушка оставила без внимания жгучую боль, презрела она и смех с издевками, доносившиеся из толпы.

В Цилле вспыхнул гнев и начал разрастаться со скоростью лесного пожара. Да пропадите вы все пропадом в Лимбе, ей больше бояться нечего. Она замерла на месте, дернула на себя веревку, связывающую ее с солдатом, и вонзила в женщину взгляд. Когда их глаза встретились, женщина съежилась, отвела свои и уставилась в землю. Не первый раз Цилла видела такую реакцию, поэтому обычно она носила повязку, которая прикрывала ее слепой белый глаз, но сегодня она радовалась своему изъяну.

Сегодня она радовалась, что солдаты не разрешили ей надеть повязку.

– Собель лиитена шобенаску. Собель миитеса яхаррен ето, – проговорила Цилла; она повторила слова проклятия, которое сделало ее наполовину слепой.

Лицо женщины сделалось белым, как паруса купеческого судна, когда же она поняла, что Цилла произнесла проклятие, глаза ее округлились от бешенства. В крови девушки не текла магия, способная воплотить злые слова, но женщина ведь этого не знала.

Слабое удовлетворение, но и оно отдалось теплом в Цилле, хотя солдаты продолжали тащить ее вперед, а их пальцы – впиваться в руки, добавляя новые синяки.

– Ведьма! – завизжала женщина. – Пиратка-ведьма! Чтоб тебе пропасть в Лимбе!

Лимб. Гавань для душ. Стоит заблудшей душе после смерти пришвартоваться там, и ей не покинуть Лимб больше никогда. Вполне возможно, именно туда и направится душа Циллы сегодня.

– Там и свидимся с тобой. – Она встретилась с женщиной взглядом, губы девушки искривились в ухмылке.

Небо затянула плотная пелена облаков, но в воздухе по-прежнему разливалась жара Солнцепёка, свойственная этому времени года. Из-за густого и влажного воздуха на затылке Циллы собирался пот и, подобно речной змее, скользящей по воде, струился по позвоночнику. На девушке были только грязные лохмотья, которые ей милостиво пожаловал форт, после того как ее вырвали из постели того, кто предал ее, и лишили всех вещей и оружия.