Девочка-ветер

Танюша училась. Психология – это мне, потому что ничего другого нет, а у нее красный диплом и дом полная чаша, которую Коняев наполняет усердно. Он пасует перед женой (два семестра Бауманского: математика доконала), преклоняется перед ее образованием, происхождением, постоянно рассказывает сокрушенно, что Танюше помешали интриги расти дальше и сделать блестящую карьеру.

Танюша встретила нас у порога, затянутая в черное трикотажное платье. Имея практически неограниченные возможности, она никогда не научится выбирать платья на пару размеров больше и немного длиннее.

Мое дурное влияние сказывается на ее любви к маленьким черным платьям. Мы стоим друг против друга, похожие как близнецы, одному из которых досталась и мощь, и стать в ущерб другому. Танюша смерила меня оценивающим взглядом и осталась недовольна.

Ее приятель поддерживает меня под локоть и слегка подталкивает вперед, словно чувствует мое желание капитулировать перед шумной разгоряченной компанией.

– Я с вами, – шепчет он на ухо.

Танюша чмокнула воздух у моей щеки и подставила Зимину губы для поцелуя. Меня сейчас стошнит от этой сцены. Проще сразу забиться в угол и не подавать признаков жизни до окончания торжества. Тоскливо. Хочется выть на огрызок луны в небе. Но от Танюши никуда не скрыться…

– С днем рождения…

За спиной Танюши появляется Коняев, терзаемый любопытством, и Золотой Мальчик, терзаемый неизвестно чем. Сегодня я особенно не люблю это семейство и всех, кто dazu geh?rt[4 - К ним относится (нем.

).].

Моя милая кузина, получив в подарок дореволюционное издание «Руслана и Людмилы», взвизгнула и понеслась хвастаться: из библиотеки прадедушки. Никто не спросил, почему она получает в подарок книги из библиотеки собственного прадедушки от меня. Это мой прадед и моя библиотека, и это мою жизнь она рассказывает, как свою автобиографию. Я у нее в крови. Танюша всегда была очень fleissig[5 - Усидчива (нем.

).] и без запинки может сообщить присутствующим всю родословную моей семьи, перечислить ранги и награды, открытия и должности тех, кто никак не может привыкнуть к тому, что она записала их в разряд дорогих родственников.

Моя мамочка величественно позволяет Танюше фантазировать, прозвав ее однажды «баронессой Мюнхгаузен».

– Царский подарок, – хмыкнул Золотой Мальчик и уселся в кресло напротив, – за это надо выпить.