Притворись моей, девочка!

Я в жопе!!

Зажмурившись, вмазываю затылком в подголовник.

Тимур прожигает взглядом мою скулу, не собираясь сдаваться. Хочет получить ответ на свой вопрос. Ведёт себя так, словно всё происходящее вокруг его мало заботит.

Ну подумаешь, посидим за решёткой. Ну подумаешь, что отец сотрёт нас (меня!) в порошок. Куда важнее причинно-следственная связь моих поступков, да? Почему я вдруг вытворил такую дичь?!

Я решаю вести себя так же, как он. Повернувшись к нему, беспечно бросаю:

– Да я просто угорал! Ну мы же сегодня веселимся, брат! А что? Тебе можно, а мне нельзя?

– ДТП с гайцами на краденой тачке – это, по-твоему, угарнуть? – цедит он сквозь зубы.

 – Не беси меня, брат! Я видел, что ты сделал. Помог чёртовой Рязановой свалить в туман.

Значит, видел…

Предпочитаю промолчать и собраться с мыслями, уставившись в окно.

Что будет дальше?

Ночь в камере при любом раскладе.

Нет, потом нас по-любому отпустят, конечно.

Такие вопросы наш отец умеет решать даже на расстоянии. Его пока нет в этом городе, он прибудет только к бою Тимура. А это будет только через семь дней. Но его гнев не имеет срока давности, увы. Мне в любом случае придётся ответить за свой проступок…

Короче, дело не в гаишниках, а в моём отце.

Нас привозят в участок. Составляют протокол. Разрешают сделать один телефонный звонок. И, конечно, нашему отцу звонит Тимур. Специально ставит на громкую связь, чтобы сотрудники отдела слышали их разговор.

– Привет, па… – начинает мой брат заискивающим тоном. – У нас тут проблемки.

Сначала в трубке стоит гробовая тишина, а потом отец рявкает:

– Говори!

– Короче, мы чужую тачку разбили, – начинает тараторить Тимур. – Если быть точнее, патрульную машину.

– На чём? – недоумевает отец.

А вот это самый интересный момент разговора. Тимур выдыхает:

– На угнанном камаро.

Мужик, который составляет протокол, выглядит так, словно сейчас заржёт в голос.

Папа молчит. Чуть ли не пару минут. Потом устало произносит:

– Скажи номер участка, я разберусь.

Тимур поворачивается к гаишнику, подносит телефон к его лицу и тот диктует номер отделения. В трубке больше не происходит ничего, видимо, отец сразу отключается.

У нас забирают телефоны и часы, отводят в камеру. К счастью, мы тут одни.