Симфония Судьбы

Совершенно одурелый добрался до общаги, поднялся в свой номер и отключился.

На следующий день ему принесли бумажный конверт с листочком розового цвета на котором стояла печать космофлота и штемпельный оттиск «очень сожалеем, но мы не можем принять вас в качестве студента нашей академии».

– Упс! А вот это неожиданный поворот… – Яков даже удивился своему спокойствию. Он много лет готовился к этому поступлению, он был уверен в своей победе и тут такое…

– Может поплакать как-то? Истерику устроить? Из окна выброситься или напиться на худой конец?

Но ему ничего не хотелось.

Наоборот, в душе появилась удивительная пустота и тишина, какой-то теплый уютный покой, будто он сам уже взрослый шептал себе нынешнему «все нормально, так и должно быть…»

– Мда-а… надо возвращаться в Хельсинки. Еще успеваю взять билет на ракетоплан. Родители то как расстроятся! Они ж так верили в меня… Они точно плакать будут…

На следующий день он уже был в Хельсинки, но не пошел домой, а отправился на дачу. Как обычно достал ключ из-под коврика у дверей, открыл замок, вошел и не раздеваясь лег на диван.

– Ну вот. Теперь можно спокойно плакать, всё проклинать, на всех обижаться, орать, беситься, разбить голову об стену и вывернуться на изнанку…

Но он продолжал тихо лежать и в голову медленно вползали детские воспоминания. Каждое лето на каникулах он жил здесь на даче. Продукты закупал в местном магазинчике дачного поселка. И вот после шестого класса в этом продуктовом появилась новая продавщица.

Сохви … как то так у нее на бейджике было написано. Молодая такая деваха, наверное только школу окончила и подрабатывала перед учебой в ВУЗе.

Когда он заходил в магазинчик она всегда ему улыбалась. Никому так не улыбалась. Только ему. И голос у нее как-то менялся, когда она с ним говорила. Едва заметно, но он улавливал эти обертоны. Каждый раз он покупал одно и тоже, а потом зачем-то стал покупать сверх обычного списка еще и пирожные. Старинные такие «Корзиночка» назывались. Чашка из пряничного теста, а в ней сладкий крем.

Продукты он отдавал родителям, а пирожные оставлял себе. Разводил костер в уличном очаге рядом с беседкой и когда тот хорошенько разгорался, расставлял вокруг огня пирожные. Они вспыхивали и горели разноцветным пламенем. Зачем он это делал? Он никогда себе этого не объяснял. Просто любовался игрой огня… А после седьмого класса, там была уже совсем другая продавщица.

И тут Яков почувствовал подергивание правого века.

– Так.