Паук

? Но как же дух свободы?

Мужчина крикнул в спину, его голос отозвался эхом по почти пустому перрону. Где-то под конурой метрополитена зародились звуки стучащих колес. Народ дождался своего поезда.

Вася выдохнул и ступил на лестницу. Он не намерен слушать. И он не намерен вспоминать.

? Почему ты в метро? ? Владимир сказал нарочно громко. Люди у платформы заозирались. ? Поезд везет тебя по проложенной дорожке, а ты и рад! Рад? Ответь себе, кто ты без гонок? Без скорости? Без… свободы.

Поезд заглушил его слова, но Вася и так понял.

? Ты под землей, знаешь это? ? теперь Владимир заговорил тихо, будто знал, что Вася и так слышит. И он слышал.

? Кто вы такой? ? Вася сам подошел к мужчине. ? Не вам судить мой выбор.

? Конечно, нет, милок. Конечно, нет. Шагай наружу, ? он кивнул на лестницу. ? И не оборачивайся.

Больше мужчина ничего не сказал. Лишь развернулся и поспешил к крайней дверце вагона.

? Осторожно, двери закрываются. Следующая станция “Первомайская”.

Вася проследил за мужчиной, но, зайдя в вагон, тот не обернулся. Двери захлопнулись, и поезд скрылся из виду. Теперь он точно остался один на перроне, и путь был один ? наружу. Вне зависимости от того, что сказал этот человек.

* * *

И все-таки он разозлился. Не от того, что чужак влез в его жизнь, не от того, что прочитал нотацию и даже не от того, что растормошил воспоминания. Он мог бы даже и не думать на этот счет, но чем дольше шел, тем яснее понимал причину гнева ? мужчина прав.

Слишком резко год назад закончилась глава его жизни. Слишком быстро разбежались друзья, пропали старые связи, и он почему-то смирился.

Винил себя? Да. Серега винил его? Безусловно. Вика пропала бесследно. А он был цел.

Машину восстановили и даже перевели гонорар за гонку, но это не имело значения. Больше он не имел права на счастье. Он потерял друзей, свободу, страсть… свой путь. Он заменил его офисными бумажками, свободу ? графиком пять через два, гонки ? метро.

Вот только платит себе. А если точнее, никому, кроме собственного самолюбия.

Сумерки уже давно опустились, и Вася шел, ведомый лишь холодным светом от витрин и вывесок. И уговаривал себя, что эта дурацкая встреча в метро ничего не значила, будто ничего не произошло, и он шел домой, как обычно, после долгого трудового дня. Не помешало бы зайти за хлебом.