Слезы Бодхисаттвы

И вас, красавица, и вас коснется тленье,

И вы сгниете до костей,

Одетая в цветы под скорбные моленья,

Добыча гробовых гостей.

– Стихи прекрасные, – сказал Крижевский. – Но все-таки ты перегибаешь палку, дружище. По-моему, это к Камбодже все-таки никак не относится.

– Я бы хотел на это надеяться, – вздохнул профессор. – Но знаешь, мне в последнее время становится так обидно и стыдно за свою страну. Пятнадцать лет назад мы завоевали независимость. Камбоджа наконец-то стала свободным государством после многих лет колониального гнета.

И сейчас мы рискуем все это потерять и снова стать колонией. То спокойствие и процветание, которого мы так долго добивались и в итоге достигли, исчезает на глазах…

Крижевский чуть заметно ухмыльнулся, слушая эти слова. Можно ли было назвать Камбоджу абсолютно независимой, если французы продолжали преподавать в большинстве камбоджийских университетов, контролировать все производство и экспорт каучука из страны, обучать молодую камбоджийскую армию, активно участвовать в работе правительства и министерств? Однако вслух свои мысли журналист высказывать не стал, боясь оскорбить патриотические чувства друга.

Он знал, как сильно кхмеры гордятся падением французского протектората.

В этот момент в гостиную вошла Бопха.

– Отец, я погуляю немного по городу с Вадимом, – сказала она.

– Конечно-конечно, дорогая, – кивнул профессор. – И купи мне вечернюю газету, пожалуйста.

– Обязательно, – пообещала девушка и выпорхнула из комнаты.

– Главное сокровище моей жизни, – вздохнул Сэтхи, глядя вслед дочери. – В ней весь смысл моего существования. Сейчас я мечтаю о том, чтобы она нашла себе достойного мужа…

К четырем часам вечера жара постепенно начала спадать. Вадим и Бопха вышли из профессорской виллы и побрели вдоль узкой улочки, по обеим сторонам которой стояли похожие друг на друга двухэтажные особняки, утопающие в зелени садов. Нум Сэтхи жил в центральной части Пномпеня, недалеко от огромного Олимпийского стадиона.

– Ты очень хорошо говоришь по-французски, прямо как француженка, – сказал Вадим (они быстро и незаметно перешли на «ты»). – Где ты так выучила язык?

– Я учусь в Сорбонне. Уже второй год, на историческом факультете. Приехала сюда на месяц, потом опять уеду учиться.

– Здорово. И как тебе там, нравится?

– Да, там хорошо, – задумчиво протянула Бопха. – Учиться интересно, а Париж очень красивый и романтичный город, но…

Бопха вдруг замолчала.