Розовый завод

А теперь что? Увольняют? Почему? Неправильно это, глупо, ведь могу помочь автопрому, стране, Отчизне!

– Не дрейфь, адепт, – ухмыльнулся Бороздкин, – ночь только начинается. Переводят тебя в цеха. По распоряжению Самого! Видимо, хочет тебя в делегаты, а потом на съезде познакомиться поближе, вплотную, так сказать. Понимаешь?

Я кивнул. Конечно, я понял. Этот самый Сам, видимо, уже увидел, что я не абы как случайный человек, а профессиональный профессионал. Конечно, в цеху от меня пользы будет больше в разы.

– А когда в цех?

– Да сейчас. Пройдёшь вон в ту дверь, прямо по аллее, через КПП и по асфальту. Наткнёшься на здание производственного комплекса. Увидишь первые ворота. Там «пятаки» выпускают. Направо, вокруг здания пойдёшь, «двушки», налево – «десюлики».

– А «копейки»?

– За «копейками» вокруг обойти придётся. Но тебе этого ничего не надо. Тебя в «пятак» определили.

«Пятаки» – мои любимые модели, и я еле сдержался, чтобы не крикнуть от радости.

– Ну что, Лудислав Святозарович! – появился мой теперь уже бывший шеф Игнат Павлович. – Не удалось нам с тобой за месяц годовой план выполнить. А ведь могли. Жаль. Такого продавца потеряли. Но Николай Петрович прав. Из продавцов в делегаты не попасть. А вот из цехов реально. Даже завидую тебе. Искренне. По-человечески.

Он попытался меня обнять, но передумал. Посмотрел в глаза:

– Не забывай первого наставника. Может, до спикера дорастёшь, меня в делегаты подтянешь.

– Иди уже, – махнул мне Бороздкин, – пока не стемнело. Тогда уже не до глупостей будет.

И я пошёл. В новую, настоящую автомобильную, цеховую, а не какую-нибудь магазинную жизнь.

На КПП дежурил другой охранник.

– Ну-ка дыхни! Ага. Хорошо. Маску надень. Вот. Куда идёшь?

– В цех. «Пятак».

– Пропуск есть?

Я протянул бумажку, полученную от Бороздкина.

– Пе-ре-во… – зашевелил губами охранник. – …дом в цех… А чего таким макаром? Работал в магазине и вдруг здасьте-мордасте?

– Я в цеху нужнее.

– Анжинер? Ты погляди. Ну ладно, проходи, коли так.

Загадочный охранник. Речь карикатурная. Не пассионарий тебе двадцать первого века, а какой-то персонаж Гоголя. Или Чехова. Даже, скорее, Достоевского. Притворяется? Или сильно классику любит?

Широкая дорога пыльным асфальтовым кольцом охватывала величественное здание заводского корпуса.