Прошлогодняя сказка

Собаки – два огромных волкодава – встретили хозяйку радостным поскуливанием. Потрепав их по загривкам, Инка отправилась на конюшню. Собаки, которым тут же стало ясно, что новогодняя ночь обещает какое-то разнообразие, потрусили следом.

Говорят, что породистые лошади спят стоя. Если так, то Орлик – ее конь – был породист от кончика носа до кончика хвоста. Более того – он вообще не спал. Достав из кармана заранее припасенный кусок сахара, Инка скормила его коню. И пока Орлик весело хрупал, бросила ему на спину потник, седло, затянула ремни.

Надев уздечку, Инка вывела коня во двор и легко коснувшись носком стремени, взлетела в седло. Садиться на коня так как это делают герои Шолохова, она научилась еще в раннем детстве. И терять этих навыков отнюдь не собиралась.

Орлик с места сорвался в галоп и полутораметровый покосившийся плетень, служивший забором, преодолел в один длинный прыжок. Собаки, весело гавкнув, последовали за ними.

Породистый конь нес своего седока к реке. Подкованные копыта с глухим чваканьем разбивали смерзшуюся грязь, с негромким звоном пробивали ледяную корочку на лужах.

Прижавшись к конской шее, Инка ловила тот момент, ради которого, собственно, и занималась когда-то конным спортом – полное слияние с лошадью, когда ты и он единое целое, когда ты, как и он чувствуешь эту ночь, эту зимнюю дорогу всем огромным мускулистым телом, когда… Да что там говорить. Тому, кто никогда не сидел верхом, этого не понять. Неслучайно ведь кентавры – полулюди-полукони – ставились древними греками чуть выше людей.

И неважно, что чуть ниже богов.

Травмы, даже полученные в детстве, бесследно не проходят. А если ты падаешь с коня на полном скаку, ломая ребра, то карьера кавалериста для тебя закрыта навсегда. Врачи в один голос запрещали ей такие вот прогулки, и сегодняшняя скачка была последней в ее жизни.

«Навсегда, тебе понятно? Нав-сег-да! – говорил тряся седой бороденкой старый друг семьи – доктор-травматолог, не перестающий удивляться ее глупости. – Это какой же великовозрастной дурой надо быть, чтобы, чуть было не свернув себе шею однажды, снова и снова рисковать, взбираясь на лошадь?!».

Доктор был хорошим врачом, безжалостным костоправом – полевая хирургия иных не терпит. И не в состоянии понять был, что есть нечто большее чем боязнь свернуть себе шею дважды.

Больно терять любовь… Еще больнее терять то, что тебя держит на этом свете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».