Земля-Сортировочная

Значит, так: две ветки на Старомыквинск и Новомыквинск, потом на запад, еще на юг, на рудник, затем старая колея, затем на паровозное кладбище, на кольцо – в общем, целый кубик Рубика, не разберешься. Станция у нас крупная, вокзал большой, а народу на нем мало. Летом еще куда ни шли, а зимой совсем никого.

Из водоемов у нас только река Мыква. Она узкая, грязная и мутная, потому что течет с карьеров. Там, где ее пересекает улица Мартина Лютера Кинга, еще при Николае Кровавом сделали плотину, и в центре поселка у нас образовался пруд.

Вода в нем отстаивается, и поэтому он чистый. А далеко в лесах протекает окончательно чистая речка Тиньва. Кроме Мыквы и Тиньвы, у нас есть еще Пантюхин овраг. Внутри он весь зарос кустами и бурьяном. Весною в нем течет бурный поток, а летом пересыхает. Мы гуляем в кустах и ищем, чего он принес – сапоги, корзины, тряпки. Леха Коробкин однажды нашел целый скелет то ли кошки, то ли зайца (задние ноги отвалились, а в остальном скелетом еще можно было пользоваться). Он запутался и висел на кусте малины. Больше в овраге ничего хорошего нет.

Ну, что еще можно сказать про Сортировку?.. Есть автостанция, клуб, столовка, библиотека, школа, детский сад… Если, конечно, какой-нибудь пацан бы к нам приехал, я бы еще много интересного показал и рассказал. А в книжке писать про это не стоит, да и к пришельцам не относится.

Пришельцы у нас своими делами занимались и к людям не вмешивались. От них вроде и следов не осталось. Ну, конечно, тетка Рыбец кабана-то не вернула, ну дак он все равно на ворованных помоях разжирел, и по нравственному закону его быть не могло.

Бунька оправилась, а полезный аппаратец у Карасева и вправду увели. Про денежный поезд сказали, что авария, а все остальное уже совершенно ерунда. Никто не погиб, мужики вернулись, а прочее никого не касается.

Осталось еще сказать, что у нас в Сортировке почти все работают на железной дороге. Мои папка и мамка проводники в Читинском экспрессе. Когда все произошло, они уехали в рейс, а я жил у соседей – тети Клавдии и дяди Толи Поповых.

Ихний сын Борька, которого еще Леха Коробкин прозвал Барбарисом, мой друг. Ну, не так, чтобы очень, а средне.

Вот. Больше сказать, вроде, нечего.

Р. S. Я, наверна, неправельно зделал, что повистуху начел так просто. У настоящих песателей вот сначала ничево не понятна. Все кудато прячуца, грусьтят, и ктото до этово погиб. Ну, ладно, у меня, может, творчиская манера другая, без выкрутасов. Я четателей заинтересововать не собираюс.