Ванильные эклеры

– А я обязан давать кому-то отчет?

– Здесь мы хозяева! Чтобы мы тебя больше не видели, иначе …

Не успел он договорить, как Кристофера за плечо потянули и отодвинули назад. Перед Кристофером лицом к главному из этой «банды» встала та девушка в зеленом пальто.

– Что плохого, Зенгжонг, в том, что он приходит и тратит свои деньги в здешних лавочках? Для этого они здесь и стоят. Вы же не гоняете пожилых господ, которые ходят в ваш бордель!

– Следи за тем, что говоришь! Тебя здесь не трогают только из уважения к старику Веймину.

Но это не значит, что ты имеешь право сюда женишков водить. Еще раз его увижу…

– И что будет? – девушка подалась вперед так, как будто собиралась драться. Но надо признать, что первым дернулся Зенгжонг.

Девушка и китаец остановились, с вызовом глядя друг другу в глаза.

– Пока не время, – ответил Зенгжонг. – Вы оба меня услышали! Пойдемте, парни.

Кристофер и девушка остались вдвоем, если это можно так назвать, так как в китайском переулке всегда куча народу.

– Тебе лучше не приходить сюда больше.

Покупай краску в другом месте. Пойдем, я провожу тебя до конца квартала.

– Но почему?! Я англичанин, и мы в Лондоне. Я не прав?!

– Что ты будешь доказывать, если Зенгжонг и его парни изобьют тебя до беспамятства?

– Почему ты здесь живешь?

– Пойдем!

– Ты не ответишь мне?

– Я очень не люблю отвечать на вопросы.

– Но подожди, ты же вступилась за меня. Почему? Почему они позволяют тебе здесь жить, и ты знаешь, как с ними разговаривать? Как тебя зовут?

– Послушай, пожалуйста, знакомиться нам не имеет смысла.

Мы больше не увидимся. И для своего самосохранения не приходи сюда больше. Вот мы и дошли. Иди через мост, знаешь, да?

– Подожди!

Но девушка уже круто развернулась и пошла обратно.

Всю дорогу в такси Кристофер думал об этой девушке и произошедшей ситуации. Прокручивал в голове услышанные диалоги. Надо сказать, что характер у Кристофера был удивительно упрямый, но вместе с тем он был благоразумный, честолюбивый, смелый, энергичный и достаточно не поверхностный юноша для своих лет.

Он остро чувствовал фальшь, жутко не любил девичьи жеманства, глупость и напускное поведение. Рисование было его отдушиной. Так он боролся с отвращением, которое может испытывать юноша 18 лет, входящий в противоречивую взрослую жизнь. У него было много товарищей с детства, он обладал прекраснейшим чувством юмора, за это его очень любили в компании сверстников, но настоящий друг у него был только один.