Проклятые огнем

Проклятые огнем

Ксения Баштовая

Стихии #1

Нельзя смотреть на открытое пламя – в человека вселится саламандра. Огненный дух будет бродить под кожей, жечь несчастного, течь пламенем по его венам… Лишь бродячие монахи могут спасти смертного от этого исчадия Того, Кто Всегда Рядом. А потому надо ли удивляться, что Адельмар, великий правитель Ругеи, готов силой заставить монаха изгнать саламандру из той, что ему дорога? И кто виноват, что у Мадельгера фон Оффенбаха оказалось слишком много скелетов в шкафу? Впрочем, не у него одного…

Ксения Баштовая

Проклятые огнем

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Бродячий монах прибыл в городскую тюрьму Бирикены на рассвете.

Отпускать грехи перед смертью могли только эти сыны Единого, но из всех странствующих по городу в казематы соглашался прийти только отец Трутхари, вот и прошлось его ждать – иначе преступника можно было бы повесить еще до того, как встало солнце.

Зайдя в камеру, монах осенил преступника Знаком Единого и, прикрыв за собою дверь, дабы соблюсти таинство, тихо обронил:

– Покайся, дитя мое, ибо покрыли грехи тебя крылами своими…

Стандартная формулировка, надо сказать, подходила к этой ситуации мало – приговоренный, как назло, даже не потрудился встать с охапки соломы, на которой лежал до прихода монаха и сейчас, подложив руку под голову пялился на посланника Единого наглыми глазами – серым и зеленым…

Вышел отец Трутхари минут через сорок, низко надвинув капюшон на лицо и, в ответ на заинтересованный взгляд стражника только плечами пожал:

– Этот заблудший агнец не захотел каяться.

Заглянув через плечо монаха в камеру, Бобри разглядел, что приговоренный все так же лежит на брошенной на пол соломе. Лишь к стене отвернулся, укрывшись с головой своим ободранным плащом.

Честно говоря, тюремщик не до конца был уверен, что преступникам, – особенно таким, приказ о чьей смерти отдал сам инквизитор, – вообще стоит пытаться отпустить грехи, но, раз обычай требовал, приходилось с этим соглашаться.

За то время, пока монах находился в камере, его старую лошадь, тянувшую скособоченный возок, на котором и приехал посланник Единого, распрягли и сейчас как раз вели в конюшню, после небольшой прогулки по двору.

Отец Трутхари тронул Бобри за плечо и чуть слышно попросил:

– Запрягайте обратно. Я поеду.