Привет из прошлого

Пальцы слегка подрагивали, словно уже пересчитывая изъятые у меня монеты, ноги смущённо топтались на одном месте, взбивая пыль, в воздухе явно чувствовался запах свежего пота. По всему видать, вернуться домой ни с чем и разъярить сим печальным известием супругу купец боится едва ли не больше, чем меня.

Подмога пришла с весьма неожиданной стороны. Ворона, кажется, та самая, что испугала ещё прошлого посетителя, вновь закопошилась на яблоне. Она, внимательно наблюдавшая за разыгравшейся во дворе драмой, видимо, решила поспособствовать скорейшему решению проблемы, внезапно распахнула клюв и осчастливила недоверчиво вскинувших головы слушателей пронзительным, на диво надсадным и противным карканьем.

Мерзкий звук, вкупе с моими нахмуренными бровями и нетерпеливым жестом рукой, оказал поистине чудодейственное воздействие на и без того расшатанную нервную систему купца: он не то всхлипнул коротко, как бы в преддверии слёз, не то просто вздохнул с надрывом, развернулся и на подламывающихся ногах задал довольно-таки резвенького стрекача. Мой короткий удивлённо-недоверчивый (но по-прежнему хриплый) хохоток, посланный гостю в спину, только добавил прыти.

– Знаешь, – доверительно обратилась я к вороне, косящей на меня умным и, кажется, слегка насмешливым глазом со своего насеста, – пожалуй, я недооценивала значимость соответствующей атрибутики.

Огромная птица резко наклонила голову, словно прикидывая выгоды и перспективы долгосрочного сотрудничества.

Я протянула руку, однако ворона явно решила, что и без того помогла, и, с шумом хлопая крыльями, взлетела. Дала круг почёта над моей головой, ехидно каркнула и взмыла ввысь.

Я вздохнула. Путь друида нелёгок и для меня недостижим. Лишь они, братья леса, способны общаться со зверями, птицами и растениями, а я, сколько бы ни воображала, что подружилась с соседями, наверняка остаюсь для них всего лишь одним из тех существ, которое может накормить, но которого следует опасаться.

Явление купца в мой скромный чертог только растревожило душу. Да и тело тоже – успокоившаяся было спина опять заныла, разболелось горло, и я, решив, что утро вечера мудренее, а неудачные дни должны быть короткими, отправилась в кровать.

А ночью…

Нет, ночью они не напали. Ночь – наше время, время таких, как я. А эти предпочитают свет. Поэтому они затаились.