Ледяная царевна

– А еще, – Ковалева сделалась очень серьезной, – однажды Киевицкий сказал, что Санта-Клаус и есть дьявол…

– Дьявольщина! – Взгляд Даши упал на умилительно тикающие допотопные ходики. – Мы на парад Дедов Морозов опаздываем… Быстрей собирайся!

– Погодите. – Вероника вышла из комнаты.

Пользуясь ее отсутствием, Маша поспешила к мусорному ведру, где поверх скомканных листов очередной недописанной Вероникиной статьи лежали сверкающие осколки любимого Дашиного шарика.

Склонившись над ними, младшая из трех хранителей Города быстро прикрыла их ладонями, пошептала и полмгновенья спустя с улыбкой протянула подруге дорогой ее сердцу голубой елочный шар с нарисованным на боку белым зайцем.

– Я умею воскрешать не только людей, – тихо сказала младшая из Трех Киевиц.

* * *

…По дивному совпадению, старшая из Трех в тот момент тоже держала в руках новогоднюю игрушку – но ее украшение было дорогим не только для сердца.

Крохотная, как спичечный коробок, карета из дрезденского картонажа казалась отлитой из серебра.

Серебристый экипаж был запряжен в шестерку картонных лошадок. Игрушке было больше ста лет – и каждая деталь этой изумительно тонкой работы поражала мастерством и натурализмом: ажурные колеса и бока кареты, уздечки и мускулы на ногах лошадей. При взгляде на нее было нетрудно понять, почему ее стоимость исчислялась в тысячах евро и почему, отыскав чудесные старинные игрушки в Интернете, Катерина Михайловна Дображанская сама прилетела за ними в Германию, не доверив их почте.

Она положила карету и взяла в руки чудесный картонажный самолет-этажерку с тонкими, как у бабочки, крыльями, поцеловала взглядом похожий на золотую безделушку картонаж-пароход, подозрительно напоминавший печально известный «Титаник»… За все ей пришлось заплатить небольшое состояние, но Катерина ничуть не жалела о потраченных денежках.

– Удивляюсь, как вы смогли расстаться с ними, – сказала она немолодой светлоглазой немке с аккуратной седой прической.

 – Ведь это игрушки вашей семьи.

Дображанская не знала немецкого – зато знала заклятие, позволяющее понимать всех и быть понятым всеми, вне зависимости от языка. И хозяйка игрушек поняла ее тоже.

– У меня есть свои причины, – недоброжелательно отрезала старая немка, машинально разглаживая на коленях серую теплую юбку. – Я придерживаюсь иных убеждений.