Что и требовалось доказать

«Да и соседка по кабинету вроде нормальная, не то, чтобы «пальцы веером», – размышляла Лариска, шагая после работы к трамвайной остановке, спрятав в кармане сумки ключ от нового для неё кабинета номер тридцать. А вот потом появились в её жизни и папа – Валентин Васильевич, и Лёлик, и Михал Михалыч, и Витька. Да много кто, кому она будет благодарна, о ком будет помнить всю жизнь. Так и проходит она к той самой трамвайной остановке (если кто из оперов не подбросит на машине) семь лет, даже немного больше.

И вот теперь начиналась какая-то новая жизнь, просто так получилось, просто по необходимости.

Вот такой коленкор, как говорится, так уж случилось, и так было надо. Рассчитывать, как обычно, приходилось только на себя, ждать откуда-то помощи она не привыкла, а что её ждать, если её не бывает? Жди – не жди…

Лариска шагала по пыльному потрескавшемуся от жары асфальту в недавно сшитом по случаю выхода на работу платье (в магазинах стали появляться кое-какие ткани, далёкие, правда, от натуральных, но всё же лучше, чем ничего) и в весе меньше пятидесяти килограммов.

Большинство после декрета – не объехать – не обойти, но то же большинство. Их кормят, с ними насаются, о них заботятся? наверное. Не обо всех, разумеется. А тут уж – сама индивидуальность собственной персоной. Разве что-то и когда-то было, как у нормальных людей? Да ладно, вес наберём, ну хоть немного (ведь зарплату платить будут), а то самой становилось страшно, хотя за всей круговертью на себя внимания практически не обращала, а зависая постоянно дома, в зеркало вообще не смотрела. С остальным было хуже. Настроения не было, ничего не хотелось, впереди вырисовывалась безрадостная и бесконечная пустота. Куда шла, зачем, что там будет, что там делать-то? Месяц только начинался – всего-то восьмое число. «Путь в бесконечность, можно и так сказать, если перевернуть», – воскрешая в памяти алгебру, размышляла Лариска. А, главное – начиналась неделя. Да, был тот самый, как правило, не любимый всеми, понедельник. Даже Машку умудрилась родить в понедельник, что та не раз ставила ей на вид, говоря, что, мол, раз в понедельник, то и спрос с неё соответствующий. В голове вертелась единственная мысль, не вспоминалось только, из какого рассказа Токаревой, что «…душа рухнула с большой высоты и лежала без сознания. И душе было всё равно, что происходит с телом». В общем, ничего особенного. Потом, спустя какое-то время, Лариска всё же вспомнила, что рассказ и назывался именно так – «Ничего особенного».