Кусок жизни

Это мой заслуженный отдых. Как я хочу, так и провожу его. На диване лежит и отдыхает мама после работы. Пришёл отец. Вдруг он стал что-то кричать и громкими шагами зашёл в комнату.

– Дорогая, рассказать тебе, что твой любимый сынок опять учудил? – обратился он к матери, махая руками и садясь на диван.

– Что такое? – она посмотрела на меня.

– Да вроде ничего, – сказал я.

– Дорогая, ты заходила в туалет? – спросил он мать.

– Нет. Говори уже, хватит кривляться.

– Я прихожу домой после трудного рабочего дня.

Захожу в туалет, а там! Гавно! Не смытое! Которое уже засохло.

Мы смеёмся.

– Хули, тут смешного? Это уже не в первый раз, Дорогая.

– Это не я! Наверное, это мама.

– Как выглядит гавно моей Дорогой, я знаю.

– Это не я, – сказал я и смотрел телевизор дальше.

Отец стал хмурый.

– Ой, хватит вам, – сказала мама и ушла в туалет.

Она ушла.

– И не стыдно тебе? Взрослый парень, а мать за ним до сих пор гавно убирает. Тьфу, блядь.

Я не смотрел на него и ничего не отвечал.

В груди у меня что-то закипало.

– Пульт отдай.

Я отдал пульт и пошёл одеваться на улицу.

– Куда?

– Гулять.

– Сначала навоз в конюшне вычисти.

Когда я чистил гавно в конюшне, тогда я обзывал и дразнил отца. Становилось легче. И потом уже весёлый я шёл гулять.

Я неблагодарный сын. Потому что я затаил обиду на отца в далёком детстве.

Моя обида – это его запои, которые длились недели или месяцы. Некоторые люди пьют и становятся весёлые и радостные. С моим отцом было всё наоборот.

Он разговаривал с телевизором или невидимым собеседником. Он кричал, плакал, ломал вещи, заставлял нас отжиматься и неустанно учил жизни. Он срал словесным негативом. Иногда брался за ножи или топор и сидел так на стуле, на диване или на полу.

– Я всё делаю ради вас, а вам на меня похуй! Уроды! – это была его коронная фраза.

Я умышленно забывал всё хорошее, что он говорил пьяный. Я ждал, когда он поговорит со мной трезвый. А трезвый это был абсолютно другой человек.

Он был весёлый и злой, и весь в работе. Когда мы работали вместе, мне было хорошо. До тех пор, пока он не выжимал из нас восьмой пот. Тогда я его искренне ненавидел. Но ненависть – это доброе чувство. Ненависть – это демонстрация своего недовольства. Он видел наши надутые и красные рожи и давал нам отдых. Куда хуже была обида, подкармливаемая временем.

Обида к нему внутри меня нарастала. И в итоге дошло до того, что пьяного отца я перестал слушать совсем.