Обратная сторона личной свободы

С самого начала она потребовала у жениха, чтобы тот называл ее Люсьеной. Вычитала в словаре, что это имя французское и означает – сила в битве. По крайней мере не Людмила – милая людям! Это его умилило: она показалась ему такой маленькой, наивной. Воительницей себя представляет.

Она говорила, что в восемнадцать лет поменяет имя Людмила на это – Люсьена. Но он и так звал ее Люсенька-бусинка. Или просто Лю-лю. Вначале звучало это как-то… по-блатному, что ли. Но потом она привыкла. Даже вроде нравилось. И вдруг сегодня такой облом! При том, что Николай уже сказал о своей невесте родителям и друзьям.

Показывал им фотографию, на которой Людмила получилась прямо-таки киношной красавицей. Друзья ему завидовали. Некоторые даже ехидничали. Мол, такая красотка лейтенанту не по звездам. Первый же подполковник уведет…

Людмила смотрела вслед жениху, теперь уже бывшему, почти без сожаления. Чего она вообще напридумывала себе, будто он тот, о ком она всегда мечтала. Если быть честной, то он выглядел именно так, как ей никогда не нравилось.

Ни внешне, ни в поступках. Губошлеп! Нерешительный. Зацикленный на авторитетах. Святоша. Да еще и хитрож… Раз дав себе волю, она уже в выражениях не стеснялась.

Ничего, сегодня у нее день такой: рубить концы. И с Колей. И с бабкой. И вообще со всей родней.

Интересно, чего бабка вдруг решила слить ее в канализацию? Вроде до этого все было нормально. Точнее, между ними установилось относительное равновесие. Никто из женщин – ни юная, ни старая – не лез в дела друг друга.

Как-то негласно обозначили статус-кво, которое не нарушали. Может, бабке не понравилось, что Люда решила выйти замуж?

Она помнила, как четыре года назад, в четырнадцать лет, родители отправили ее с Севера на «материк», под опеку бабушки-педагога. Думали, что передают в надежные руки. Им и в страшном сне не могло присниться, что девочка окажется предоставлена самой себе. Отпущенной на волю вольную. Домашняя, всегда находившаяся под присмотром взрослых.

– В полдесятого чтоб была дома! – приказывал отец, и она подчинялась.

Со всех школьных мероприятий, товарищеских встреч мчалась домой, с опаской поглядывая на часы – не опаздывает ли?

А чтобы произнести матерное слово… Да у нее губы не осмелились бы для таких слов сложиться!

Мама Вероника, отправляя дочь в родной город – тот, в котором родилась и провела несколько лет после учебы в Питере, уже специалистом с дипломом, – думала, что ей там будет лучше. Не к чужой тете едет, к родной бабушке.