И не ищи её следы

Князь кивнул, не став спорить. В конце концов, сохранность всех вещественных доказательств в пригодном для следствия виде – в его интересах.

– Группа крови совпадает с группой крови княгини, – констатировал инспектор, глядя на князя по-отечески, с сочувствием.

Хоть Леопольд был старше Маэрса века так на четыре, и по положению стоял гораздо выше всех собравшихся в кабинете, Чарли знала: он для инспектора – просто растерянный мужчина, потерявший любимую женщину.

– Я рассудил, что ваше обоняние будет гораздо быстрее и эффективнее любой экспертизы, – спокойно проговорил Маэрс и, поймав на себе совершенно пустой взгляд, добавил гораздо мягче: – Простите, что приходится просить вас это сделать, мы, и, думаю, вы тоже, должны знать, принадлежит ли кровь княгине.

Леопольд долго мешкал, водя пальцами в перчатках по узорам. Его никто не торопил.

В конце концов, вампир медленно поднес ткань с бурым пятном к носу. Короткого вдоха хватило, чтобы руки князя ощутимо затряслись, и он стал потихоньку оседать на пол.

– Что ж, – тяжело протянул Маэрс, разливая виски по стаканам, один из которых протянул князю. – А я до последнего надеялся, что буду не прав.

Выпив виски одним глотком, Леопольд снова уставился на сложный узор из разных оттенков фиолетового. Он аккуратно нащупал уголок, на котором золотой нитью поблёскивала вышивка «Н.

– Я подарил ей эту шаль, когда мы только переехали в Рейнт, – вдруг начал Леопольд тихим, безжизненным голосом. На его лице впервые отразились эмоции: боль, смешанная с горечью и сожалением. – Она жаловалась, что постоянно мерзнет. Тогда я попросил Яцека найти в Альтаире самую большую шаль из самого тонкой и теплой шерсти. Ей не нравились тяжелые вещи.

Инспектор налил очередной стакан виски, затем метнул вопросительный взгляд на остальных присутствующих, и, получив утвердительные кивки, достал из ящика стола ещё два стакана.

– Она ведь просила уехать. Просила вернуться в Заречь. Почему я не послушал? – продолжил Леопольд, залпом опрокидывая стакан.

Ему на плечо легла пухлая ладонь Ольгерда. Секретарь смотрел на Леопольда сочувственно, поджав губы и, казалось, пытался подобрать слова утешения.