Похищенная синьора

И вдруг целая волна волшебного сумеречного света вкатывается в окна, озаряет ветхие стены с кракелюрами на штукатурке, словно покрывая их жидким золотом. Свет заливает деревянную панель, над которой мы работаем. Я помахиваю в воздухе мокрой кистью из лисьего волоса и внимательно изучаю картину.

Много недель назад мастер Верроккьо закончил фигуры Мадонны и великолепного крылатого архангела, который, спустившись с небес, преклонил перед ней колено, держа в руке лилию. Мой взгляд сосредоточен на заднем плане картины – там я набросал очертания деревьев, гор и долин, теряющихся вдали.

Мастер предпочитает темперные краски – из сухих пигментов, разведенных водой с желтком, – какие использовал его дед; я же начал добавлять в свои масло. Прищурившись, рассматриваю легкую, влажную еще дымку между фигурами. Рука у Мадонны в исполнении мастера вышла длинноватой, и волосы у нее получились растрепанные. Но я ни за что не скажу это вслух.

Мастер говорит: монахи ждут. Он твердит это постоянно, я уже сбился со счета.

Монахи месяцами терпеливо ждут от нас обещанный запрестольный образ. Месяцы сложились мало-помалу в год.

Мой отец тоже ждет. Ждет, когда из меня наконец-то выйдет толк. Я, по своему обыкновению, не оправдываю ожидания.

Спину мне жжет взгляд синьора Верроккьо из другого конца мастерской. Я делаю вид, что изучаю изысканные цветы на переднем плане картины, написанные мною несколько месяцев назад, и размышляю, не добавить ли еще один слой лака на все это цветущее великолепие – hortus conclusus, «запертый сад», «вертоград заключенный», который символизирует непорочность Девы Марии.

Это последний раз, когда я заканчиваю работу вместо мастера Верроккьо. Мне почти сравнялось двадцать – я достаточно взрослый, чтобы открыть собственную мастерскую, и достаточно молод, чтобы будущее, простершееся впереди, сулило мне бездну возможностей для воплощения в жизнь изобретений, пока что пребывающих на страницах моих альбомов и тетрадей в виде чертежей. Бронированные колесницы.

Переносные требушеты – катапульты, которые можно сложить с помощью рычажного механизма. Летающая машина с крыльями, как у летучей мыши… За пределами этой мастерской, за пределами живописи, быть может, даже за пределами Флоренции возможности безграничны.

Внезапно мастер Верроккьо устремляется ко мне, как архангел, пикирует хищной птицей, властный, несущий важные вести. И как Мадонна, я на мгновение прижимаю руку к груди и отступаю на шаг.