Мальвина

И хоть с тех пор гонора у неё не поубавилось, теперь я знаю, насколько она тогда была права.

Даже когда меня взяли в штат, Ланская почти меня не замечала. Так, разве что здоровалась, когда я торжественно посылала ей своё культурное приветствие. Но для меня, юной студентки, и это уже было большим событием. Поэтому представьте, как я удивилась, когда Ланская со мной заговорила! Это случилось, когда я как раз шла домой с работы. Был тёплый майский вечер, воздух был свежий и ароматный. В уши мне пел Саша Васильев, и его сплин так дурманил меня, что я вроде эмоционально совсем потерялась в своих внутренних раздумьях.

Она появилась неожиданно и, что совсем уж не подобает такой яркой персоне, из мясного магазина. Надо же, теледивы, оказывается, тоже покупают кур! На высоких каблуках, в очень дорогом и модном оранжевом пальто (и без ценника было понятно, что мне такую вещь даже потрогать страшно!) она подошла ко мне и, словно она так делала постоянно, запросто спросила, как у меня дела.

Я обомлела и что-то несвязно пролепетала в ответ.

Оксана переложила свой пакет с курицей в другую руку и спросила, нравится ли мне на телевидении.

Конечно, мне нравится! Разве может быть по-другому!

– Я тоже раньше думала, что телевидение – это одно сплошное приключение.

– А сейчас не думаете? – я не могла говорить с ней на равных и постоянно выкала.

– Сейчас я знаю, что очень хорошо делаю свою работу, а это не каждый может, тем более, на телевидении, – она говорила немного помпезно, как будто давала интервью глянцевому журналу, и постоянно следила за сильно накрашенными губами, чтобы они обязательно красиво смыкались на паузах, делая её безупречный образ ещё более безупречным, – И, да, оно по-прежнему ввергает меня в экстаз.

Но там столько грязи, что этот оргазм всегда со странным привкусом.

Я совсем не поняла, о чём она говорит. И как вообще она может такое говорить!?

– За экраном, – продолжила Оксана Ланская, как будто прочитав мою мысль, – всегда есть ты сама, твоя тень и твоя жизнь, в которой нет и не может быть бесконечного грима.

И она вдруг рассказала свою историю, где уже не было отдельно личного и профессионального, где всё смешалось, словно это был это был дом Облонских. Я слушала и боялась дышать. Я не понимала, почему эта звёздная девушка всё это говорит именно мне, зачем вообще нужно делиться подобными историями. В её словах было так много боли и деликатных подробностей, что к финалу мне уже стало казаться, что я всё это пережила сама.