Тун. Рождение шамана

Насытившись, старик жестом подозвал Доку и, когда тот покладисто приблизился, стал точными и экономными движениями рук, что-то при этом бормоча, водить вдоль тела паренька. «Сбрендил!» – мысленно ахнул Дока, догадавшись по выражению лица матери, что та подумала о том же. Но деда, видимо, совсем не беспокоило, что о нем думают родственники, резко вскинув голову, он напряженно вглядывался куда-то вверх и вправо, во что-то, находившееся над головой Доки. Через несколько секунд старик расслабился и глянул уже прямо на Доку – по-доброму, но как-то жалостливо.

Покивал седой головой и вдруг резко швырнул парню звякнувший металлом предмет. Дока от неожиданности отпрянул, умудрившись при этом довольно ловко поймать, как ему показалось, брелок. На железном кольце висел отливающий желтизной кругляш, покрытый тонкой резьбой, рядом с ним болталась стальная стрелка. «Хам! Хам!»[3 - Хам (от хакасского) – шаман, проводящий магические мистерии – камлания.] – одобрительно покивал головой странный гость, потом стремительно повернулся, приобнял мать и, с похвальной для его лет скоростью, устремился к выходу. Хлопнула входная дверь, и мать с сыном остались одни. Всё произошло так быстро, что в голове у Доки не успело созреть ни одной мысли. Мама же, пожав плечами, ограничилась словами: «А, у них всё слегка того… с юмором», подтвердив для сына реальность существования доселе неизвестных в его жизни «их».

А ночью Доке приснился кошмар. Будто лежит он, Санька Докучаев, в постели и так хорошо ему, так томно.

В открытое окно ветерок задувает, птички щебечут. Вот и на подоконник две птахи сели. Скачут себе, крошки ищут. А головки у них какие-то странные. Пригляделся Дока, и как будто холодом пахнуло – не птичьи у них головки-то, а бычьи! Вон и рога виднеются, два глаза у каждой черные, неживые, а третий, посредине лба, красным углем горит. Тут одна птичка повернулась и крылышком так ему машет, мол, руки-то протяни. Вытянул Дока руки, птички лапками в них вцепились и выпорхнули на улицу, Дока – за ними. Летит он между птичками, тело легкое-легкое, как тряпочка, на ветру развевается. Глянул Дока вниз, а города уже и не видно, черные горы, покрытые тайгой[4 - Тайга – обширные хвойные леса Сибири.], под ними махровым полотенцем раскинулись. Вот в центре темного полотна загорелась яркая точка, которая быстро приближалась, превращаясь в красивую белоснежную вершину. Птички подлетели к скале и бережно опустили свою ношу у ее подножья.