Горячий танец смерти

– Так отчего ты меня, красавчик, вспомнил? Неужели тебе прислали еще того самого турецкого табаку, которым ты угощал меня уж и забыла сколько лет назад?

– Как была ты многословна и любопытна, Михайловна, так и осталась. Но я рад тебя слышать. Раз много задаешь вопросов, значит, в полном здравии и как всегда – на коне.

– Нет, красавчик, я на мели, а не на коне, – вздохнула Лютик. – Денег у меня и так куры не клевали, а теперь и цыплятам не достается. Мое судно дало течь, и я иду ко дну.

Мне нечем даже горло промочить, не говоря уже о том, чтобы выкурить хорошую трубочку.

– Что ж, Михайловна, – рассмеялся Лев Иванович, – придется мне приехать и помочь тебе заделать брешь в твоем судне. Больших субсидий не обещаю, тебе в этом месяце еще перечислят основные дивиденды, но немного позже. К тому же я привезу тебе новую жиличку. Ты же не возражаешь?

– Она будет мне платить? – осторожно спросила Лютик.

– Нет, – твердо ответил Гуров, дивясь такой наглости и жадности Михайловны, которые он никогда за ней не замечал.

 – Тебе и так за здорово живешь государство комнату каждый месяц оплачивает. И не говори мне, что ты ее постоянно держишь пустой. Наверняка впускаешь туда парочки на ночь.

– Бывает, – хрипловато ответила Михайловна. – Видишь, я с тобой, красавчик, честна, как ни с кем другим.

– Да-да, потому что знаешь, что я все равно буду в курсе всех твоих махинаций. Впрочем, я тебе позвонил предупредить, чтобы ты комнату в порядок привела.

Приеду к восьми часам. Управишься?

– Есть, мой капитан! – бойко ответила Михайловна и вдруг захихикала совсем по-девичьи, тонким голоском. – Разве я могу тебе отказать, красавчик?

Гуров не стал больше слушать болтливую Михайловну и отключил телефон. Быстро посмотрев на циферблат, он покачал головой и поехал в аэропорт Внуково, размышляя по дороге, а узнает ли он сейчас свою одноклассницу и первую любовь?

* * *

Дину он узнал сразу.

Она резко отличалась от всех выходящих из дверей аэропорта людей. И конечно же, она изменилась. Теперь это была не стройная миниатюрная черноволосая девушка, которой он ее помнил, а чуть полноватая, но не портящей ее полнотой, женщина. Волосы у Дины были уже не так черны, как прежде, в них явственно проглядывались серебристые прядки. Лицо, круглое, как луна в полнолуние, еще четче указывало на ее принадлежность к татарам.