Совсем как человек

Да, с ее помощью должно было состояться прикосновение Земли к шкуре непостижимого Марса. Все это я готов признать без малейших колебаний. Но ведь отсутствие высокоорганизованной жизни на Марсе было с очевидностью установлено еще «Маринером-4»! Красная планета, планета молчания и смерти, планета пустынь и инея из замерзшей углекислоты… Ну кто же в наше время может серьезно говорить о существовании марсиан!

А теперь подумайте вот о чем. Есть ли в мире хоть один читатель, который воспринимает, скажем, «Путешествия Гулливера» Свифта как реалистическое произведение? Если и есть, то это, конечно, какой-нибудь помешанный с извращенным воображением.

Фантастичность «Гулливера» является изначальным условием, лежащим за пределами дискуссий. Совершенно так же и мой марсианин (вы, несомненно, согласитесь с этим, если хоть раз слышали нашу программу) – в конечном счете своего рода современный мистер Гулливер, фантастический персонаж; оценивая людей совершенно иными мерками, он старается открыть им глаза на то смешное и нелепое, чего сами они невольно не замечают… Но раз уж он персонаж фантастический, то разве не более под стать ему быть марсианином, о котором уже решено, что он не существует, чем марсианином, насчет которого строятся неуклюжие догадки?

Поэтому, если бы на меня давила только администрация радиокомпании, я бы не упал духом до такой степени и уж как-нибудь пережил бы все эти неприятности.

Конечно, с моей стороны смешно было бы рассчитывать на то, чтобы переубедить нашу чиновничью братию, которая никак не может взять в толк разницу между фантастикой и реализмом. Но у нее, у этой братии, имелось слабое место: простодушная убежденность в том, будто все решается в конечном счете одним-единственным индикатором, и индикатор этот – благосклонность радиослушателя. И пока тревога начальства – эгоистическая тревога о том, что марсианская ракета нацелена прямо в моего марсианина и может нанести ему смертельную рану, – не нашла себе явственного подтверждения в показаниях этого индикатора, до тех пор у меня еще оставалась возможность гнуть свою линию. Если вы полагаете, будто реально существующая ракета способна поразить фантастического марсианина, самоуверенно рассуждал я, то почему вы не боитесь, что пулемет, стреляющий на киноэкране, может ранить и убивать зрителей? Да, я был беспечен и наивен. Сама логика подсказывала, что долго так продолжаться не может.