Антайтл

Ты от него будешь в восторге, – заговорщицким шепотом добавил он, слегка наклонившись к Оле. – И, конечно, ваш восхитительный кофе, – официант исчез так же мгновенно и бесшумно, как и появился, а Владимир Борисович продолжал:

– Чем по жизни занимаешься?

– Учусь в Медакадемии, на фармацевтическом.

– О, хорошая профессия, достойная, – с уважением сказал Стрельников. – Я в свое время тоже поступал в Медакадемию, тогда она еще была институтом, в память об отце, хотел продолжить его дело, стать хирургом, но после второго курса передумал, не захотелось всю жизнь резать людей, видеть их боль и страдания, не мое это призвание, если можно так выразиться.

Слава богу, я вовремя это понял и не стал занимать чужое место. И не жалею. После ухода отслужил в армии, потом работал на стройке, закончил строительный факультет автодорожного института и вот теперь возвожу различные объекты в Северном Гондурасе и за его пределами, – не дождавшись от Оли ответного отклика, он продолжал.  – И на каком ты курсе?

– На пятом.

– Значит, две трети пути пройдено. А я, признаться, подумал, что ты рыбачить собралась в такую непогоду, думаю, дай подойду, спрошу, как улов, я ведь и сам заядлый рыбак, – в шутливой манере он попытался выяснить суть происходящего с девушкой. – Ты всегда в такую погоду рыбачить ходишь?

– Нет, – ответила Оля, с легким удивлением глядя, как на их столе появляются блюда, одно аппетитнее другого. В ней вдруг проснулся зверский голод, еще бы, она не ела со вчерашнего утра.

Владимир Борисович, перехватив ее заинтересованный и голодный взгляд, пододвинул к ней первую тарелку:

– Кушай, давай, не стесняйся, тут все так вкусно, что невозможно устоять. Не обижай повара, оцени его талант, – Оля взяла вилку и стала медленно есть, под неспешное течение успокаивающего, ничего не значащего разговора (вернее почти монолога) Владимира Борисовича. Она не заметила, как съела все, что было для нее заказано и внезапно ей захотелось плакать.

Слезы готовы были хлынуть из глаз, а платка нигде не было, только бумажные салфетки в красивой вазочке. Она взяла одну, судорожно сжала в кулачке и… заплакала, горько и тихо.

– Ну, ну… – Владимир Борисович подсел к ней поближе. – Чего это такая молоденькая девушка-фармацевт впала в такую великую, почти вселенскую, скорбь? – признаться, Стрельников был несказанно удивлен своему поведению.