Клейма ставить негде

Что-то буркнув на его «здравствуйте», хозяйка отступила в сторону и столь же недовольно обронила:

– Проходите… Куда ж от вас денешься?

Проводив гостя в недурно обставленную комнату, Ксения указала ему на диван и со вздохом пояснила:

– Здесь немного подождите… Сейчас зайду в ванную, приготовлюсь.

– Не понял… Вы о чем? – На лице Гурова было написано искреннее недоумение. – При чем тут ванная?

– Ну, вы же не в ладушки приехали со мной поиграть? – саркастично усмехнулась Ксения. – Вам всем одного надо… Если в домофоне мент заговорил – все, иди подмывайся…

Испытав неловкость за своих недостойных коллег, Лев сумрачно произнес:

– Нет-нет, я действительно хочу задать вам несколько вопросов по Давишину.

Вы в курсе, что он вчера погиб во время ДТП, когда возвращался из Репеева в Москву?

– Это вы про того, кто в своей машине сгорел? – Глаза Ксении округлились, – Это был Давишин?

– Да, это он… – сдержанно подтвердил Лев. – Он у вас вчера был?

– Был, – кивнула Люташкина, глядя куда-то в окно.

 – Значит, сгорел… Ну, что ж, одной сволочью меньше. Господи, прости меня, грешную! – И она мелко, как бы украдкой, перекрестилась.

– Я так понимаю, нежных чувств этот тип у вас не вызывал… Расскажите все, что о нем знаете.

– А что я могу о нем сказать? – брезгливо поморщилась Ксения. – Со мной он не откровенничал. О себе мало что рассказывал. Ну а то, что он со мной вытворял, так это может быть интересно только психиатру. Мне даже рассказывать неловко про все эти его полоумные прибабахи…

Используя иносказания и намеки, Люташкина в общих чертах обрисовала одну из «ролевых игр», которые устраивал с нею Давишин.

По ее словам, он заставлял ее раздеться догола, надеть на себя маску козы и лохматую зимнюю шубу. Ходя по комнате на четвереньках, она должна была изображать блеяние. Сам Давишин изображал из себя пастуха, который плетью погонял «пасущуюся козу». Ну а в финале этой «ролевой игры» распаливший себя таким способом «пастух» накидывался сзади на «козу» и вступал с ней в связь.

– Это самое пристойное, о чем еще можно хоть как-то рассказать… – Отвернувшись и заливаясь краской, Ксения тягостно вздохнула и помотала головой, как бы пытаясь избавиться от гнетущих ее воспоминаний. – Случалось и такое, о чем рассказывать даже на исповеди не буду. Какой же он был мерзкий и отвратительный тип! Поэтому хоть это, может быть, и грешно, но я скажу: слава богу! Сгорел – туда ему и дорога. Свою дочку я потому к маме и отправила, что опасалась за нее.