Ледяной свидетель (сборник)

Метался по комнате, осыпая ругательствами и любимый клуб, и тренера, и продажных судей, и Лигу Европы, и саму эту Европу, которая, как всем отлично известно, и Станиславу тоже, давно превратилась в «Гейропу», и это самое подходящее для нее название. Не успокоившись на этом – скучно, когда никто не слышит и не разделяет твоих высказываний, – Крячко набрал номер своего давнего друга и коллеги Льва Гурова и повторил все претензии ему лично. Гуров, хоть и смотревший иногда футбол, но относящийся и к нему, и к Европе куда спокойнее Станислава, явно не разделял настроений Крячко.

В этой вопиющей ситуации его больше всего заботило, на кой черт Станислав поднял его посреди ночи и чего он сам не спит, когда им обоим рано вставать на службу. Крячко был окончательно добит такой позицией лучшего друга. Обозвав его «гнилым либералом», «пошлым обывателем» и «без пяти минут пенсионером со старческими интересами», он бросил трубку.

Выплеснув эмоции, Стас протопал на кухню, бухнул себе в стакан из оставленной тестем бутылки щедрую порцию водки, одним махом выпил ее и, обиженный на весь белый свет, отправился спать.

Утреннее настроение его было в унисон вечернему. Станислав поднялся хмурым и недовольным, за десять минут, пока собирался на работу, успел наорать на жену, сына и кошку и, в конце концов, вышел в подъезд, хлопнув дверью. По дороге он обнаружил, что забыл дома сигареты, но возвращаться не стал. Однако, сев за руль, все же немного утешился мыслью, что машину они с тестем вчера отремонтировали на славу, а все остальное можно и пережить.

Нажав педаль газа, Крячко тронулся с места и поехал на работу, надеясь, что в главке ему удастся забыться от невеселых мыслей. Там, конечно, тоже, как правило, ничего веселого, но это другие заботы, которые позволят хотя бы переключиться.

Дорога, правда, тоже оказалась не из приятных – буквально через пять минут Крячко плотно застрял в пробке. Чтобы скоротать время, он включил радио, хотел послушать новости, но везде, как назло, сообщались комментарии ко вчерашнему злополучному матчу, посыпая свежие сердечные раны Крячко крупной солью.

Станислав надулся, мрачно уставился в окно. Его соседи справа и слева, а также сзади с сердитыми лицами давили на кнопки, явно выражая свое недовольство чьими-то действиями. Вся улица озарилась длинным воем. Он высунулся из окна и понял, кто является объектом гнева автомобилистов. Впереди него, опережая всего на одну машину, плелся старенький «Опель», довольно пошарпанный.