Папа с прицепом

От этого и зарплата примерно вровень, но не мизерная, а достойная, в карман приятно положить, перед женой на столе не стыдно рассыпать, да и с друзьями в престижный клуб сходить по карману не бьет. Крутой из Коляна администратор, одним словом. Вот люди за работу и держатся, подвести его боятся, чтобы хлебного места не лишиться.

С этим у Степаныча строго. Бездельников и лоботрясов он у себя на Балтийской не держит. Жучил, которые своих же парней-работяг подставить норовят, на дух не переносит, и все это знают. Раз схитришь перед Степанычем – второго шанса он тебе не даст, выпрет взашей, да еще речь душеспасительную загнет такую, что самых толстокожих пробирает. Коллектив у Коляна Степаныча дружный, несмотря на то что разброс у слесарей в возрасте лет тридцать.

Пашке Глинкину за шестьдесят уже. Он с машинами с десяти лет возится. Ему и кличку за возраст дали соответствующую, Дед. Домовому чуть поменьше, к пятидесяти подходит, и в автосервисе он всего лет пять, но у клиентов ценится. Двум братьям-близнецам Шапошниковым по тридцать пять. Уключине, дородному рыжеволосому битюгу, около сорока. Остальным – в районе от двадцати пяти до сорока пяти. Стаж работы тоже у всех разный, но качество работы неизменно высокое.

Исключением из правила можно назвать разве что Никиту. Парень он совсем молодой, девятнадцать только стукнуло, опыта, соответственно, практически никакого, но держит его Колян Степаныч, приглядывается. Мужики шутят: Степаныч смену себе растит. А сам он над шуткой не смеется. Рано или поздно и ему смена понадобится, всегда приятнее знать, кто твое дело дальше поведет. А то ведь как строить – так никого, а как развалить плоды многолетнего труда – так специалистов пруд пруди.

Никита за такое доверие платит Степанычу сыновней любовью и безотказностью. Работать он только в вечернее время да по ночам может. Утром в институте гранит науки грызет, а еще за матерью присматривает. Мужики злятся, простофилей Никиту считают. Вот, мол, повесил себе на шею обузу. Ладно бы еще инвалидом была, ноги отказали, или к капельнице привязана, а то ведь вся привязка в бутылке заключается. «Агдам» да «Три семерки» – лучшие друзья. Никита нападки терпит и мать не бросает. Продукты домой таскает, чтобы той было чем закусить, а деньги – ни-ни, у Степаныча в подсобке держит. Узнает мать, что в доме деньжата завелись, до тех пор не успокоится, пока заначку не найдет, а найдет, так сразу и пропьет с дружками. Одно хорошо, водить в дом своих собутыльников перестала.