Избач

С этими словами Манефа ушла, а Федор достал сундук из-под досок, задумался: кого ему бояться? Еремина нет в живых, Кныш еще не оправился после ранения. Разве что Гимаев? У того без Федора дел невпроворот. Один сгоревший амбар чего стоит! Остальным он не враг, не должны его так уж люто ненавидеть.

Не в банду же снова ему подаваться! Да и где она сейчас, эта банда?! Что от нее осталось?

Достал пистолет, перезарядил.

Потом выглянул в окно и увидел, что дверь из дома в огород приоткрыта. «Это мне и надо!» – подумал, спрятал пистолет за поясом и потащился с сундуком к выходу.

Пока волок его от сарая до той самой двери, казалось, вся деревня на него смотрит и посмеивается.

В сенях первое, что бросилась в глаза – лестница на чердак. Эх, только бы сил хватило! Ступеньки хлипкие, скользкие, одна треснула, Федор крякнул от боли. Уже на чердаке задрал штанину и разглядел несколько царапин. Мелочь. Главное – сундук наверху! Осталось замаскировать его сеном, соломой, досками, старыми мережами. Всего этого барахла на чердаке у Емельяновны достаточно.

Чуть передохнув и перевязав царапины найденной на чердаке тряпкой, Федор начал спускаться. По идее, сломанную ступеньку надо бы заменить, хозяйка сразу засечет, что кто-то залезал на чердак в ее отсутствие. Только под рукой ни инструмента, ни заготовки подходящей. Да и не решился Федор стучать-колотить в чужом доме.

В сенях его пошатнуло – он непроизвольно схватился за ручку двери, которая со скрипом приоткрылась. Глянув внутрь, Федор подумал, что ему блазнить начало: под окошком в избе стоял точь-в-точь такой же сундук, какой он только что заволок на чердак.

Правда, этот был накрыт дырявой шалюшкой, но сомнений не было: если шалюшку убрать, окажется тот же самый.

Неожиданно наверху – там, где Федор только что прятал сундук, раздался шорох. Кто-то выследил его! Ворует драгоценности!

Сломя голову Чепцов кинулся к лестнице, едва не сломав остальные перекладины, рванул наверх. В чердачном окне различил чью-то спину, развевающиеся черные волосы и косую повязку на правом глазу.

Миг – и все исчезло.

Глухой удар приземлившегося тела и быстро удаляющиеся шаги – звуки, донесшиеся до ушей Федора, почему-то успокоили. Таинственный свидетель явно убегал прочь, причем убегал без сундука – в чердачное окошко его никак не протиснуть. Стало быть, одноглазый не нашел его.

Еще бы! Он спрятан справа, а правого глаза у бедняги как раз и нет! Грешно радоваться этому, но Федор ликовал.