Король плоти и костей

Он сказал, что видел мертвых зверей, проходивших через Эфенские ворота, но никогда не видал там человека, ни мертвого, ни живого.

– Молитесь Хелфе. – Священник простер руки к небесам. – Молитесь, чтобы мы избавились от него, и поскорее.

Я усмехнулась, взяла папу под руку и повела его по тропинке к дому.

– Как будто священники в своих храмах не молились об этом последние… сколько там? Сотню лет?

– Больше. – Папа, шаркая, поднялся на холм. Штукатурка на стенах нашего дома давно растрескалась и осыпалась от непогоды.

 – Вопрос в том, что делать с существом, обладающим этакой силой.

Я двинулась через сад к конюшне, стоящей рядом с домом.

– Кто-то когда-то говорил мне, что однажды его пленили и удерживали с помощью огня. Вроде бы есть книга…

– Тс-с-с… – Папа оглянулся через плечо. – Не говори о книгах, когда священники поблизости. Сама знаешь, как они обходятся с нечестивыми писаниями об этом дьяволе…

Ба-бах!

Стойло содрогнулось от яростного удара железа по деревянным доскам.

Затем последовало испуганное фырканье, и сердце мое заколотилось в такт с повторяющимися остервенелыми ударами.

Ба-бах. Фрррр. Тр-рах. Хрррр.

Еще удар. И еще.

Дерево затрещало.

Копыто пробило доску, и мое сердце подпрыгнуло к самому горлу. Да что ж за день-то такой злосчастный, неужто ему не будет конца? Я бросилась к стойлу, браня на чем свет стоит чертова мула – худшего момента для смерти эта тварь выбрать, конечно, не могла.

Папа семенил за мной.

– Проклятая скотина. Нужно было продать его мяснику, как я и говорил, еще когда этот мул отказался вставать на прошлой неделе. Теперь он разнесет все стойло.

Нужно было, могла бы, стоило бы, если бы да кабы…

Нет, ничто из этого не удержит Джона в земле.

Я повернулась к телеге:

– Я принесу веревки, и мы его стреножим.

– Тварь ринется к Порченым полям, едва ты откроешь конюшню.

– Ничего, годится, ведь кладбище как раз в той стороне. – Я схватила моток веревки. – По крайней мере на сей раз упрямая скотина пойдет туда, куда мне нужно.

Пусть тащит свои кости Королю, коли ему угодно, но не раньше, чем телега окажется на могиле.

Я вернулась к стойлу, нервно посматривая на щели в досках.

– Посторонись.

Щеколда подпрыгивала при каждом ударе и подрагивала при каждом визгливом хрипе, завершающем искаженный болью рев мула. Старый Августин был жутко упрям при жизни, такого и могила не исправит.

– Полегче, полегче.