Ведьмины ворота

Ведьмины ворота

Алексей Марьясов

Отец больного ребёнка пытается найти в лесу спасение от безумия. Но что если лес на самом деле совсем не то, чем кажется?

Алексей Марьясов

Ведьмины ворота

Июль – мой любимый месяц, когда год уже не новый, но ещё и не старый. Совсем как я. Вот уже второе лето я катался на велосипеде по лесу. Твёрдые скользкие корни поперёк тропинки. Взрытые кабанами комья земли. Сухой подлесок под слоем пыли. Безымянные цветы в зелёной траве. Редкие грибы. Сучья и палки. Птичьи голоса.

Комариный писк. А ещё небольшая поляна в самой глуши.

Если бы июль был местом, а не временем года, он был бы похож на эту поляну. Воздух горячий, редкая тень под кривым боярышником, небо круглое – от края до края. Иногда можно встретить зайца. Иногда лису. И никогда человека. Никаких пикников, костров и прочей ерунды. Хорошее место. Здесь мне и пришло первый раз в голову, что я, наверное, схожу с ума.

В своё время я сел на велосипед как раз для того, чтобы избежать такой участи.

Но это я уже объяснил себе после. А тогда, два года назад, мне просто хотелось бежать. И я поехал в лес, чтобы спрятаться там от жизни, которая становилась всё грустнее и грустнее.

Причины? Они у меня были. Наш сын родился умственно отсталым. Он до сих пор не разговаривал, хотя ему уже шесть. Никто так и не объяснил мне с женой, почему это произошло. Я винил в этом себя, она – себя, и чувство вины разъедало у нас в душах дыры. Настолько огромные и бездонные, что я боялся туда провалиться.

Первый раз мы заподозрили неладное, когда Ване исполнился год. Он слишком поздно стал садиться, плохо держал головку, мало агукал и почти не играл. Просто лежал в кроватке и смотрел на звёзды на потолке спальни, которые под мелодию Моцарта показывал небольшой проектор.

Когда ему исполнилось два, он по-прежнему не говорил. Даже «мама» и «папа» ему не давались. И в три года было то же самое.

Нет, наш малыш не немой. Иногда он пытается что-то сказать. Но… лучше бы не пытался.

Мы потратили несколько лет и уйму денег, чтобы ему помочь.

Ходили по врачам, психиатрам, неврологам, генетикам, терапевтам. Никогда этого не забуду. Опять и опять без обиняков они говорили об аномалиях, о послеродовой гипоксии мозга, о возможном дисбалансе аминокислот. Мучили Ваню наркозом, чтобы сделать МРТ. Назначали дорогие лекарства, от которых его рвало, и он плакал, пытаясь показать, что у него болит голова.

У них ничего не получилось.

Тогда я возненавидел врачей.