Красивая как ночь

– Слушайте, мисс, я не могу ждать целый день, – заволновался кучер.

Она наконец развернула листок бумаги, вглядываясь в нацарапанные пером буквы. «Кэмден Ратледж, лорд Трейхерн. Халкот-Корт, Честон-на-Водах, Глостершир». Все закружилось у нее перед глазами.

– Мисс? Вам плохо? Что это с вами?

Голос, теперь уже настойчивый, доносился из темной глубины. Хелен почувствовала, что кучер распахнул дверцу кареты и подталкивает ее внутрь. Кэмден Ратледж, лорд Трейхерн…

– Лучше доставлю вас побыстрее в Хэмпстед, так? – неловко добавил кучер, захлопывая за ней дверцу.

– Д…да, – согласилась Хелен, но он уже торопливо взбирался на козлы и не слышал ее.

Глава 1

Мисс Мидлтон едет домой, в Глостершир

Новоиспеченный граф Трейхерн стоял у окна спальни, рассеянно прихлебывая остывший кофе и размышляя над недавними событиями в своей жизни, когда на подъездной аллее появилась его большая дорожная карета, возвращавшаяся из соседней деревушки Честон. За ней тащилась незнакомая лорду Трейхерну повозка.

Граф устало взирал на безупречно подстриженные газоны Халкот-Корта, на то, как тусклый ноябрьский свет отражается от блестящей крыши экипажа, и гадал, какие шаги ему следует предпринять дальше.

Он не любил неопределенности, ибо предпочитал быть хозяином положения, однако прошедший месяц выдался более трудным, чем он ожидал. Смерть отца, конечно, освободила его от тяжкого бремени, но оказалось, что это была только одна проблема в бесконечной веренице других.

И самой настоятельной из этих проблем явилась Ариана. После отъезда ее последней гувернантки, пусть даже некомпетентной, девочка еще больше погрузилась в свое непонятное молчание, и Кэм пребывал в растерянности, не представляя, что он может сделать для ребенка. За все свои двадцать девять лет граф никогда не чувствовал себя таким одиноким и таким старым.

Пока его камердинер бесшумно убирался в спальне, Кэмден смотрел на карету и вдруг стал молиться о том, чтобы она принесла хотя бы часть того, что ему сейчас так необходимо в жизни.

Как это ни странно, у него появилось нелепое ощущение, что так оно и будет, хотя он никогда не принадлежал к числу оптимистов.

Захрустел гравий, карета подъехала к ступеням лестницы, через секунду один лакей бросился открывать дверцу экипажа, а второй начал выгружать багаж. Сквозь открытую дверцу Кэм увидел грациозно протянутую руку и полоску белой кожи между перчаткой и манжетой.