Рождественка. Прогулки по старой Москве

Рождественка. Прогулки по старой Москве

Алексей Митрофанов

Улица Рождественка – самая провинциальная из всех улиц московского центра. Тем не менее, именно в этом – привлекательность Рождественки. Она не заносчивая, не требовательная, не пафосная. Улица абсолютно соразмерна самому простому обывателю.

Рождественка

Прогулки по старой Москве

Алексей Митрофанов

© Алексей Митрофанов, 2018

ISBN 978-5-4490-8583-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Улица Рождественка, пожалуй, самая провинциальная из всех улиц московского центра.

Дома невысокие. Социально значимых объектов – кот наплакал. «Детский мир», гостиница «Савой», архитектурный институт, Рождественский монастырь. Последний, впрочем, под сомнением – чай, не Троицкая лавра.

Тем не менее, именно в этом – привлекательность Рождественки. Она не заносчивая, не требовательная, не пафосная. Она абсолютно соразмерна самому простому обывателю.

И за то – любима.

Повседневные бани

Здание Центральных бань (Театральный проезд, 3) построено в 1893 году по проекту архитектора С. Эйбушитца.

В наши дни по адресу Театральный проезд, №3 – высокое, мощное, во всех отношениях столичное здание. Оно памятно старым москвичам по баням – некогда, в те времена, когда здесь был не Театральный и, к тому же, не проезд – проспект Маркса, проходящий мимо пешеход обычно вздрагивал: так неожиданно в центре Москвы было вдруг уловить запах веника, пара и мыла.

Бани носили гордое имя «Центральные» и в негласной борьбе занимали второе, почетное место, после Сандунов, в те времена известных на весь мир.

А в позапрошлом веке тут располагалась не менее известная гостиница Дюссо – одна из престижнейших и, вместе с тем, одна из самых противоречивых в городе.

В частности, здесь в июне 1866 года останавливался Федор Достоевский. Он тут провел всего несколько дней. После чего переехал к сестре в Люблино.

Переезд мотивировал так: «Нестерпимая жарища, а пуще всего знойный ветер (самум) с облаками московской белокаменной пыли, накоплявшейся со времен Ивана Калиты (по крайней мере, судя по ее количеству) заставили меня бежать из Москвы. Работать положительно невозможно».

Впрочем, скорее всего, причина была не столько в пыли и в жаре, сколько в сложном характере Федора Михайловича. Во всяком случае, Лев Николаевич Толстой весьма охотно бывал у Дюссо.