Герольд Морозовых владений

– Николавна, ты ж, поди, видела?! Как мы упустили это?!

– Когда нам в кино ходить, времени на глупости нет!

– А он прямо маг, можно подумать! И даже старший брат! Это ж надо?!

– Сын Луны разрезал небо, чтобы орды химер завоевали землю!

– Это, – я поморщилась так же, как и они, – посмотрела, хоть и с трудом. Но не там ли вырастают химеры, где живут слухами, а участники и очевидцы реальных событий предпочитают молчать? – позволила себе укоризну в адрес старших.

– Ладно тебе, Николавна. Не выступай.

Старейший вот тоже гневается. Дети нынче только и спрашивают под Новый год: «А правда, дедушка, что треснет защитный купол и монстры сожгут наш мир дотла?»

Неводчиков, как и прежде не очень разговорчивый, насупился:

– Дети не должны тревожиться и сомневаться в будущем.

Ерофей Павлович, заканчивая обсуждение, коснулся моего плеча и заглянул в глаза вопросительно:

– Мы надеемся на тебя. Не в обиду? – и сразу же, оживившись, перевёл на другое: – А «Папороть»[1 - Повесть «Каменная птица папороть».

] твою я читал. Молодец, уплотняешь время! Нынче память разрежена, как воздух в горах, отчего тяжело дышится.

– Любаш, а дальше-то что? – мгновенно, словно давно ждал, среагировал на смену темы Шалауров. – Скинь продолжение, а? Адрес-то знаешь или напомнить?

– Конечно, помню, Никита, – ответила я тепло. Пронизывающий, ледяной ветер с Карского моря стихал.

– А помнишь…

– У нас мало времени, – вечно суровый, как сама Арктика, Семён тронул Шалаурова за плечо. – Циклоническая активность падает.

Мы уходим.

– Все на борт! Отваливай! – команды звучали одна за другой. – Паруса поднять!

Противоположный берег Сухоны скрылся в завесе ледяного дождя, превращая реку в безбрежное Студёное море.

Всё ж таки получается, что я не напрасно тогда писала…

Глава 1. Первая встреча с хранителями

Что-то холодное так и врезалось в подреберье, рубашка вдруг стала влажной, лоб – мокрым. Гулкий металлический смех прокатился по анфиладе незапертых комнат. Егор вздрогнул и мгновенно проснулся.

Никого рядом. Темнота вокруг была по-зимнему непроницаема, холодна и безмолвна. Егор торопливо, с недобрым предчувствием запустил руку под влажное тепло рубашки и еще раз лихорадочно нащупал то, что так напугало во сне.

Беды не случилось, Морозная печать была на месте. Её холодные грани, впиваясь в кожу, давали хотя бы долю уверенности в том, что ещё не всё потеряно, что он, Егор, справиться с этой бедой, возникшей по его вине.