Я найду тебя, где бы ты ни была

Зачем он это делает я не знала, может трудно до урны дойти, а может просто копит, про запас, чтобы потом по второму кругу пожевать. Но пока что он постоянно открывал всё новые жвачки, а фантики прятал… Да везде он их прятал, в книгах, в рюкзаке у ребят за соседними партами, пока те не видят. Иногда скручивал фантик и крутил головой, намереваясь куда-нибудь пристроить мусор. Часто поглядывал в мою сторону, несколько раз дотрагивался до моей книги и пролистывал в ней страницы.

Я постоянно была на чеку, отодвигала свои учебники подальше, и пенал перекладывала на край стола.

Хорошо сумка висела с боку на крючке, хотя, нужно проверить карманы, вдруг найду «подарки».

Ещё этот Антон, постоянно отвлекал меня своими разговорами, а я не особо хотела с ним говорить. Что он только не придумывал, чтобы привлечь моё внимание: …

Рисовал себе синяк под глазом! Спросите как, да ещё так натурально?

Растушевав карандашом несколько слоев на бумаге, стирал всё это дело пальцем, и размазывал у себя под глазом.

Идиот! Потом просил чтобы я оценила.

Сначала увидев это чудо разрисованное, я удивлялась (вроде бы, когда урок начинался, с его лицом всё было в порядке… Откуда?), потом привыкла. Ещё у него была тетрадь с рисунками. Красивые между прочим! Бывали дни, когда он забывал свою тетрадь, и тогда он рисовал на себе: на руках, иногда даже на голове. Но так как сам не видел своей макушки, снова меня отвлекал…

– Алёна, дорисуй пожалуйста татуировку.

– Зачем ты себе голову исчертил, ты что больной? – не могла понять, своего странного соседа.

Бывало, я отказывалась ему помогать, тогда он предлагал исчертить меня, нарисовать мне татуировки, синей пастой. Когда он меня очень сильно доставал, приходилось идти у него на поводу, чтобы отстал. Чертила у него на голове, за что потом оба получали замечания от учителя.

Бывали моменты, когда я вообще не реагировала на него. Очень интересная тема урока, или я была занята чем-то важным, в общем, не до него было. Тогда ему было особенно скучно, и он спал… Не так, чтобы спал-храпел, просто лежал на парте и бездельничал.

На теле и голове место не оставалось, да и я не хотела быть у него, холстом для рисования, тогда он рисовал на парте. А на субботниках отмывать её, почему-то приходилось мне.

Мог молча взять меня за руку, или подвинутся ко мне в плотную так, что наши коленки соприкасались. В такие моменты, я вообще его не понимала, резко отдергивала руку и отодвигалась от него.