Карнавал обреченных

– Его сиятельство князь Репнин! – раздался торжественный голос Семена.

* * *

В императорский кабинет вошел высокий широкоплечий полковник со звездой ордена Святого Георгия на груди. На вид ему было около сорока лет. Густые темно-русые волосы, откинутые назад, открывали строгое мужественное лицо. Выразительные серые глаза смотрели прямо и открыто. На правой щеке возле виска виднелся старый шрам от сабельного удара, а левую сторону лба пересекал совсем свежий, едва затянувшийся рубец. Но эти «боевые отличия» ничуть не портили внешность офицера.

Напротив, они свидетельствовали о том, что их обладатель не раз побывал в бою и не привык прятаться от врага.

Вошедший щелкнул каблуками, по-военному вытянулся перед императором, и Александр вдруг с облегчением почувствовал, что он не один на свете.

– Здравствуй, Кирилл Андреевич, – милостиво кивнул он. – Когда прибыл в Петербург?

– Нынче на рассвете, ваше императорское величество.

Царь внимательно оглядел его.

– Всё такой, как и прежде, если не считать новой отметины на лбу.

– Это пустяк, ваше величество. Я еще легко отделался. При штурме крепости Менерик были пролиты реки русской крови.

– Да, Кавказ… Моя вечная головная боль.

Стараясь держаться как можно радушнее и дружелюбнее, Александр сказал без церемоний, как другу:

– Присаживайся к огню. Экая непогода!

Подождав, пока царь усядется у камина, Репнин тоже сел в кресло напротив.

– Сначала рассказывай о себе! Всё ещё холостяк? Кажется, ты собирался жениться на княжне Печерской?

– Да, ваше величество.

Дело шло к свадьбе, но тяжело заболел отец Натали, князь Алексей Порфирьевич. Княжне пришлось вернуться в Петербург, чтобы ухаживать за ним.

– Я слыхал, что он умер в прошлом году?

– К несчастью, это так, ваше величество.

– Но теперь ты непременно женишься?

– Не раньше, чем через год, государь.

Александр Павлович понимающе кивнул.

– Ну что ж… Совет вам в любви, или, как это…

– Совет да любовь, – подсказал Репнин.

– И побольше детей! Да минует тебя моя печальная участь.

– Ваше величество, – голос Репнина дрогнул. – Мне известно о безвременной кончине великой княжны Софии. Примите мои искренние соболезнования.

Александр молча кивнул и отвернулся. Ему вспомнилось, как после маневров в Красном Селе он мчался в карете в Петербург, чтобы успеть проститься с умершей дочерью. Она лежала в гробу, юная и прекрасная, в белоснежном подвенечном платье.

Сердце императора заныло от боли.