Карнавал обреченных

Поколебавшись с минуту, он достал из фарфоровой вазы крохотный серебряный ключ, отомкнул нижний выдвижной ящик и положил перед собой резную шкатулку из слоновой кости, не решаясь открыть ее. Он знал, что если поднимет крышку, то острая боль сожмет его сердце. А он так устал от душевных страданий. Долго сидел он, погружённый в воспоминания, опустив голову на сомкнутые руки.

* * *

София… Никого из своих законных детей, умерших во младенчестве, Александр не любил так, как её, – плод тайной связи с Мари Нарышкиной.

Когда она родилась, он не проявил к этому событию особого интереса, а муж Мари молчаливо принял ребенка как своего – что ему еще оставалось делать? Но вот прошел год… Молодой царь посетил рождественский бал, который давали Нарышкины в своем новом дворце, построенном не без его помощи. Во время бала он почувствовал легкое недомогание, и встревоженные хозяева проводили его в приготовленную для него комнату. Он прилег на диван и отослал всех обратно в залу, оставив при себе только лакея Семена.

Через некоторое время хворь прошла. Его стало клонить в сон… Вдруг, словно в туманной дымке, он увидел, что дверь распахнулась, и на пороге появилась прелестная годовалая девочка в нарядном платье. Расставив в стороны пухлые ручки и нетвердо переставляя крохотные ножки в кружевных панталончиках, она доверчиво направлялась к нему. Каким-то непостижимым чутьем души он мгновенно понял, кто она…

Вскочив, в порыве нежности он протянул руки к девочке.

Она доверчиво пошла к нему, но, запутавшись в пушистом ворсе ковра, споткнулась и села. Подхватив крошку на руки, Александр закружил ее по комнате, смеясь от счастья. Он и не заметил, как в комнату вбежала перепуганная нянька.

– София, ты здесь? Слава богу…

Узнав императора, нянька испугалась, низко склонилась перед ним и робко попросила позволения забрать ребенка. Но девочка обвила руками шею Александра и не хотела его отпускать. Он присел в кресло, лаская дитя.

– Ваше величество, дозвольте сказать? – подал голос Семен.

– Говори!

– Башмачки-то у барышни прохудились!

И правда… На белых атласных туфельках Софии прорвались маленькие дырки, из которых смешно торчали голые пальчики. Это вызвало у Александра волну умиления. Ему показалось удивительным, что едва начавшая ходить девочка уже умудрилась сносить свои первые башмачки.

– Ее нужно переобуть, – сказал он няньке.